Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Больше всего поражали очень светлые, практически бесцветные глаза, ярко выделявшиеся на фоне смугловатой кожи и шапки темно-каштановых густых волос, пряди которых падали на лоб. Чуть позже я сумела разглядеть, что они серебристо-серые, непроницаемые. Но дело не во внешности, она как раз была притягательной. Суть в той тревоге, психологическом ознобе, которые вызывало присутствие парня вообще. Я смотрела на него, замерев, не дыша, и ясно осознавала: кем бы он ни был, он страшный человек. Это как глядеть на окружившее тебя пламя, на готовую обрушиться на твое тело волну — гипнотизирует, пугает до столбняка, рождает понимание: это все, конец.
— Внимание всем! — заговорил стоявший на подоконнике. Мелодичный, бархатистый, но со стальными нотками тембр голоса, словно пронзивший насквозь. — Только что Левий Бехли поставил свою гордость на то, что его дар быстрее мысли. И я принял его ставку. — Парень ликующе улыбнулся, глядя на кого-то внизу, видимо, на второго участника пари.
— Он кто? — спросила я, подавшись ближе к Вироне. Никак не могла оторвать взгляда от парня на подоконнике, потрясенная, завороженная.
— Тэпп, выпускник с ментального. Ну или просто Садист. А Левий — пиро. Ну и идиот заодно. Кто в здравом уме спорит с Тэппом?
— Да брось, Рони, — хохотнул Головастик. — Думаю, у Бехли неплохие шансы, он быстр. Слышал, что у него четвертый уровень дара.
— Дурак, — однокурсница пихнула парня в плечо. — Дар не может быть быстрее мысли.
— Ну вот и глянем.
А Тэпп, усевшись на подоконник, ухмыляясь, внимательно следил, как темноволосый и темноглазый парень, стоявший рядом, принимает ставки. Студенты галдели, пихались, и практически все ставили на менталиста.
Сглотнув, я наконец оторвала взгляд от того, кого Вирона назвала Садистом, огляделась в поисках красноватых глазков камер. В «Пикса три» они были повсюду, даже в туалетах, общих душевых, подозревала, что и в личных комнатах. Имелись и здесь, но… Конкретно этот угол, где собрались решать вопрос, что быстрее: дар или мысль, — попадал в слепую зону. И студенты, видимо, знали об этом.
Значит никто из преподавателей или охраны не сможет помешать ничему, что здесь произойдет.
— Приступим! — скомандовал Тэпп, спрыгнув с подоконника в толпу. — Вейс, лист.
Когда студенты расступились, оставляя в середине круга лишь Садиста и светловолосого, худого и нескладного парня, видимо, Левия Бехли, с зависшим между ними листом сероватой бумаги, который кто-то стащил из химической лаборатории (его телекинезом явно удерживал тот самый Вейс), игра началась. Воцарилась мертвая тишина.
— Ты поклялся, Тэпп, — послышался ломающийся голос Левия.
— Мне к паршивым собакам не нужны твои эротические фантазии, — по красивому лицу расплылась гадкая ухмылка. — Только мысленное усилие, буду ждать только его. Снимай уже и попробуй поджечь.
Чтобы получить доступ в голову пиро Тэппу требовалось, чтобы тот избавился от ди-чипа, защищавшего от любого ментального воздействия. Правилами учреждения было запрещено снимать его даже в душе… Уже только за это нарушение обоим спорщикам грозило серьезное взыскание.
Левий Бехли потянулся к затылку и, повозившись секунду, открепил чип, отдал его протянувшему руку товарищу.
— Раз, два, три, — быстро отсчитал Тэпп.
Бумага даже не успела задымиться или затлеть, когда Левий, согнувшись пополам, мучительно простонал, схватился за голову.
— … урод! — нецензурно выругался пиро.
— Зато зарываться перестанешь, — беззаботно рассмеялся Тэпп. — Если лучший студент на потоке такой слабак, то вы, пиро-кретины, вообще ничего не стоите.
— Гнида! Больно! Прекрати, — простонал Бехли, практически свалившись на пол. Никто ему на помощь не спешил, никто не обрывал Садиста, не напоминал, что спор закончен, он выиграл.
— Признай, что я прав, Бехли, — со зловещей ухмылкой заявил Тэпп.
— Признаю! — выкрикнул тот.
Воздействие прекратилось, Левий, тяжело, натужно дыша, поднял взгляд на своего мучителя.
— Если бы чип остался… у тебя бы… ничего не вышло.
— А ты уверен в этом? — Садист, наклонив голову на бок, прекратил ухмыляться и теперь глядел на Бехли как на занятную букашку, словно думал: раздавить сейчас, еще понаблюдать. — Ты уверен, что у меня кишка тонка взломать защиту? Да, не за минуту взломать и даже не за пять, но все равно. Уверен? Может, хочешь новое пари?
Все молчали, ловя каждое слово, кажется, подобно мне, даже дыхание затаили. Ужас и чувство опасности смешивались со жгучим, почти болезненным любопытством.
Бехли раздумывал с минуту, потом, встав прямо, вернул себе чип, ответил:
— Никто не сможет взломать защиту. При попытке положено доложить администрации или куратору.
Тэпп растянул в усмешке один уголок рта, глаза будто застыли, в них сквозил холод, царила пустота.
— Все ясно, Левий Бехли, — наконец произнес он. — А теперь — расплата. Мне нужна твоя гордость.
Пиро вздрогнул, заметно напрягся.
— Таково было условие. — Ледяной голос менталиста гулко прокатился по рекреации.
Мгновение-другое Бехли оставался недвижим, в упор смотрел в лицо Тэппа, а после опустился на пол на колени и, наклонившись, быстро лизнул высокий ботинок Садиста, передернулся.
— Еще. Другой, — последовал жесткий приказ.
Было противно смотреть на Левия, другие студенты и их реакция вовсе не волновали. Все мое внимание занимало лицо Тэппа, казалось бы, непроницаемое, будто окаменевшее, но я видела, чувствовала его удовлетворение, ликование, улавливала какой-то маниакальный блеск в светлых глазах…
Бехли, выполнив требование, подавил рвотный позыв. Стоящие в первых рядах наблюдатели зашептались.
— Еще, — не желал останавливаться Тэпп.
А я неотрывно глядела на него, замерев в ужасе и восхищении, полностью осознав, за что его прозвали Садистом. Как такая сила и красота могут быть столь… мерзостными, жестокими?.. Каким образом?
Тэпп не ограничился приказом, поставил ногу на шею не желавшему исполнять его волю пиро. И я вскипела.
— Прекрати! — выкрикнула. Мой звонкий голос, кажется, отразили стены, он словно разбил вакуум с застывшими в нем жуткими декорациями.
Садист вскинул голову, его серебристые глаза быстро нашли меня, уставились в лицо. По телу прокатилась волна холодной дрожи, дыхание перехватило.
* * *
Взмокшая от пота, я проснулась, резко села в постели. В горле застыл крик ужаса, а перед мысленным взором — тот серебристо-ледяной взгляд Тэппа, препарирующий мою суть и выворачивающий наизнанку сознание.
Уже второй раз я во сне переживала тот эпизод в рекреации. Тогда Садист не успел ничего мне сделать, что-то сказать, потому что в следующий миг послышались шаги нескольких человек, направлявшихся в рекреацию. Охрана. Видимо, не все студенты попали в слепую зону, столпотворение привлекло внимание службы безопасности.
Собравшиеся парни и девчонки заспешили к выходу
