Эту дорогу римские легионы проложили еще в первую кампанию, когда шли на штурм Дакийского царства вместе с Траяном, как будто не воевать торопились, а обустроить дикие места. Впрочем, хорошо проложенная римская дорога — это клинок в плоти соседнего царства, по острию которого будут течь вглубь страны торговцы с товарами и легко и быстро в случае надобности передвигаться легионы.

— Стой! — негромко крикнул центурион и сам тут же натянул узду.

— В чем дело? — спросил легат, подъезжая на упитанном и немолодом, чем-то неуловимо смахивающем на своего хозяина сером жеребце.

— Вон те елочки! — Приск указал на несколько зеленых красавиц, что выстроились близ дороги как раз за обочиной.

— И что?

— Когда ехал в Берзобис, их там не было. Они не могли вырасти за несколько дней.

— Запомнил, что здесь не было елок? Хм… — В голосе Лонгина проступило недоверие. — Может быть, это какое-то другое место?

— Их — здесь — не было, — отрезал Приск.

— Сейчас проверим. — Лонгин повернулся к своим: — Витрис! — окликнул он одного из ауксилариев. — Дай-ка мне пару дротиков. Встать в круг! — гаркнул всем истинно по-командирски.

«Тонковато будет», — усмехнулся про себя Приск, будто речь шла о пироге либо стенке в хижине, а не о построении всадников. Но легата окружили проверенные бойцы, не какие-нибудь новобранцы-тироны, и это обнадеживало.

Легат тем временем примерился и метнул дротик в подозрительные елочки. Центурион Приск оценил бросок — Лонгин вполне мог бы написать книгу о метании дротика с коня, если бы этого уже не сделал Плиний Старший. Однако бросок оказался не слишком эффективным. Правда, одна елочка странно покосилась, будто разом лишилась корней, но и только.

Тогда Лонгин, подмигнув Приску, метнул второй дротик. Человеческий вопль, полный боли и ярости, заставил сорваться с деревьев стайки беззаботных птиц. Приск тут же прикрылся щитом, пригибаясь к седлу и стараясь максимально защитить себя и — по возможности — шею коня. Лонгин сделал то же самое. Залп стрел не заставил себя ждать. Две стрелы ударили в щит Приска, еще одна чиркнула по груди его скакуна и застряла в попоне жеребца Лонгина. Стрелы — как заметил Приск — летели и слева, и справа. Жеребец центуриона, не столь серьезно раненный, сколько испуганный до смерти, встал на дыбы, и Приск удержался на нем каким-то чудом.

…А из кустов к отряду уже мчались варвары. Остановись отряд Лонгина чуть позже, нападавшим до лакомой добычи было бы рукой подать, а теперь разбойничкам придется попотеть. Даки мчались к дороге кто как — одни наискось, перескакивая через кустарник и пни, оставшиеся от срубленных римлянами деревьев, другие устремлялись напрямик — чтобы уже потом ударить на охрану легата в лоб. Эта неразбериха давала римскому отряду шанс, потому как даки навалились не сплошной массой, а наскакивали группами по два-три человека. И как ни страшны были их фальксы,[17]дротики всадников укладывали нападавших, прежде чем варвары успевали нанести удар. Впереди на дорогу упало заранее подрубленное дерево, но рушили его варвары второпях, так что упало оно вкось и не смогло закрыть проезд полностью.

Резвый под Приском бесился, вертясь и выгибаясь. Напрасно центурион пытался сдать назад — жеребец не желал подчиняться. Приск не придумал ничего умнее, как отпустить узду. Жеребец тут же ринулся на врагов.

Летящего на него дака Приск встретил метким броском дротика. Второго, отбив удар опасного фалькса, пронзил мечом — кровь окатила начищенный понож. А следом уже мчался третий. Да что там третий — катилась целая волна, разгоряченная бегом, орущая, жарко дышащая.

Третий проскочил мимо и на миг исчез из поля зрения.

А потом Приска будто бревном долбанули в бок, и центурион летел с коня, и мир вращался вокруг — небо, деревья вдали, одинокий куст, лошадиные морды, раззявленные в крике рты. Белое, голубое, зеленое, грязно-коричневое, красное… Вспыхнуло белым, на миг оглушило.

Но лишь на миг. Приск вскочил, пошатнулся, но устоял.

Рядом почему-то никого не было. Что стало с тем, кто ссадил его с коня, центурион поначалу не понял. Да и некогда было разбираться. Как и ловить Резвого.

Первым делом — прикрыться щитом, ожидая атаки. А потом уже отступать к своим. Две стрелы ударили и застряли в обивке и дереве щита, еще одна отскочила от умбона. Повезло — центуриона нигде не оцарапало, не задело! Еще одно жало наконечника ударило в бок. Чешуйчатая лорика выдержала, не пробилась, но удар был силен. Приска шатнуло. А в следующий миг центурион оказался нос к носу с каким-то мальчишкой. Варвар — на лицо еще подросток, круглолицый, почти безусый, с набычливым лбом под охапкой светлых волос, но по сложению — местный Геркулес — высокий, широкоплечий, с фальксом в деснице.

Центурион встретил удар дакийской «косы» мечом, а сам ударил умбоном, сбивая с ног. Следом колющий удар мечом — под ребра. Второго нападавшего центурион опять встретил клинком, вслед ударил умбоном. Дак успел выставить щит, но на редкость неудачно: щит Приска развернул его и открыл для меча. Мгновенно последовал удар клинка в шею. А далее — даже не взгляд, лишь краешком глаза заметить обстановку и выбрать тактику. Справа — варвары. Слева — толика пустого пространства, чтобы проскользнуть к своим.

Бежать со всех ног!

Очутившись рядом с одним из ауксилариев — упавшим с лошади и раненым, — Приск поднял его рывком и швырнул в просвет между лошадьми. В следующий миг он уже и сам очутился тут же. Варвары ненадолго отступили — то ли ожидали подмогу, то ли перестраивались.

— Сколько их? — спросил Приск легата.

Тот сумел усидеть на сером жеребце, хотя тот был уже дважды ранен. Но всадник со своим скакуном сросся намертво.

— Живых даков осталось пять десятков.

Выходило: даже не военный отряд, а всего лишь разбойничья ватага. Приметили нарядный плащ легата да решили поискать счастья, захватить показавшуюся легкой добычу.

Ауксилариев первоначально было тридцать. Приск себя почитал за целый контуберний.[18]Немного завышенная оценка, но пока что она оправдывалась. Бездоспешных варваров римляне легко доставали мечами, но коварные даки приноровились падать на колени и рубить фальксами ноги лошадям. Ржание раненых животных неслось отовсюду. От этих криков, почти человеческих, полных муки, мороз продирал по коже. После того как даки отступили, раненых животных прирезали, и их туши легли еще теплым остывающим валом перед уцелевшими всадниками.

— Что будем делать? — спросил легат.

Приск не успел ответить — даки вновь ринулись в атаку. В этот раз — плотной массой, практически со всех сторон. Но — отметил про себя Приск — подмоги они не дождались. Первый залп дротиков в этот раз почти не причинил варварам вреда — нападавшие прикрылись щитами. Потом пошла рукопашная. Пока ряд пеших римлян сдерживал даков, всадники с высоты коней кололи их копьями. Несколько раненых и прислуга, забравшись на крыши повозок, обстреливали нападавших с высоты. Были бы нападавшие римлянами — построились бы черепахой, закрывшись от жалящих дротиков и копий, но варвары просто перли вперед, рассчитывая задавить массой.