Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Что потеряла? — обернулась та.
Мальчишка ухмыльнулся и протянул ей лукошко.
— Спасибо, — девушка приняла подарок и подняла голову на настоящего дарителя, ловившего момент, чтобы дать о себе знать. Он встретил долгожданный взгляд и отвесил учтивый поклон.
На мгновенье она просияла, но тут же опомнилась, сдержанно кивнула Плахову и медленно двинулась вдоль торговых рядов.
Ободренный вниманием, Семен поспешил подойти к красавице.
— Мое почтение, Анастасия Афанасьевна!
Та сделала вид, что очень занята выбором капусты, отдала один из тугих кочанов служанке Глаше, расплатилась и только после этого снизошла:
— Я думала, вы сегодня что-то новенькое приготовите.
— Ну, новенькое приготовить завсегда сложнее, чем старое… — неловко ответствовал ухажер.
Девушка промолчала и пошла дальше, разглядывая прилавки. Плахов чуть выждал и снова попытался завязать разговор:
— Я вас с самого утра дожидаюсь, а вы вон до полудня дотянули…
— Не надоело вам за мной бегать, как мальчишке?
— Так сердцу не прикажешь! — растерянно ответил наш герой, видя, что его не спешат одарить благосклонностью.
В сей момент раздался шум в соседнем ряду: детвора, расшалившись, толкнула молодую девку, которая несла за хозяйским поваром большую корзину, полную яиц. Вмиг по мостовой разлетелись скорлупки, желтки смешались с уличной пылью. Девка со страха присела на корточки, тщетно пытаясь отыскать уцелевшие яйца. Но над ней уже навис толстяк-повар с плеткой:
— Ах ты, растяпа!
Хлыст взметнулся в воздухе. Девка закрыла лицо руками, и вовремя — красные следы остались только на руках. Она замерла, как запуганное животное, ожидая нового удара. Это обстоятельство заставило Плахова на минуту забыть о Воронцовой и проявить участие. Семен ринулся к обидчику-повару и резко дернул его за плечо:
— А ну-ка, дядя! Полегче!
— Ой! А что будет-то? — расхохотался толстяк. — Иль ты мне мое добро купленное воротишь?
Оглянувшись на Анастасию, Плахов, досадуя на не ко времени появившуюся помеху, схватил злодея за грудки и грозно произнес:
— Я тебе сейчас так ворочу, что мало не покажется. — Потом ободрил избитую служанку: — Не бойся, он тебя не тронет! — И снова повернулся к повару: — Если я еще раз увижу, что ты девку бьешь, я тебе…
Что именно он ему пообещал никто не услышал, так как Семен лишь прошептал угрозу в мясистое поварское ухо, вложив в нее все свои познания о грозных расправах. Правда, тут-то его пыл и поугас — заметил наш боец, что главный его зритель покинул амфитеатр и эффектной концовкой сей комедии развлекались только площадные зеваки. Что делать, Плахову оставалось лишь догонять свою капризную музу. Повар же с большим вниманием отнесся ко всему услышанному. На минуту остолбенел он с разинутым ртом и выпученными глазами, пока из толпы не прозвучало издевательское:
— Митрий! Это ж какую тебе кару пообещали, поделись с народом, что ты так испужался?
Тут уж он спохватился, одернул замершую в страхе девку:
— Че стоишь? Пойдем домой, давай!
И поспешил прочь от греха подальше.
Семен нагнал Воронцову уже у крыльца ее дома и окликнул:
— Анастасия Афанасьевна!
Та молча обернулась и выжидающе посмотрела на своего незадачливого ухажера. Плахов видел, что восхвалять его за совершенный подвиг она не собирается. Проклиная себя за неуклюжесть и навалившееся косноязычие, он не нашел ничего лучше, как вновь заговорить о случившемся:
— Вот ведь как… Обидел девчонку, злыдень…
Кивнув служанке, чтобы та отправлялась домой, неприступная красавица снизошла до объяснений:
— Вы думаете, что после того, как вмешались, ей жизнь облегчили?
— Ну не смотреть же, как ее… это…
— Иногда лучше промолчать. Вы представьте: сейчас этот повар придет домой, пожалуется барину на бедную девочку, и ту отправят на порку. И что ей лучше: стерпеть один удар от этого злыдня али на конюшне получить по полной?
Несчастный Плахов вконец смутился от столь неожиданных назиданий, а Воронцова смерила его взглядом, удовлетворилась достигнутым эффектом и повернулась, чтобы войти в дом.
— Вы, это… В церковь-то пойдете… в воскресенье? — бросил ей вслед Семен.
— Конечно пойду, — Анастасия оглянулась с улыбкой, и это обнадежило Плахова.
— Так я вас провожу тогда?
— Разве у меня есть выбор? — вопросом на вопрос откликнулась красавица и скрылась за дверью.
Ответ был кокетлив, но означал согласие. Да и само это кокетство говорило за себя: ухаживания офицера были желанны, и только гордость не позволяла девушке открыть свои чувства. Но Семену этого было достаточно, чтобы ощутить крылья за спиной. И хотя не взлетел он, а просто побрел, стуча каблуками по мостовой, к себе домой, мысли его перенеслись уже в заветное воскресенье, когда он предстанет с ней перед алтарем, хоть пока и на простой заутренней, но может потом, когда-нибудь… И вид у него был счастливый и глупый, как у всех влюбленных в этом грешном мире.
Степан Афанасьевич Воронцов придерживался того мнения, что если тебе в картах не везет несколько раз кряду, то за сим обязательно придет везение, а потому прекращать игру не стоит, надо лишь дождаться своей удачи. Были у него и другие приметы: играть лучше в дождь; коли во сне карты привиделись, то в руки их брать в этот день никак нельзя; в своем дому везенья завсегда больше. Сегодня все приметы сошлись: дождя хоть и не было с утра, но к обеду солнце затуманилось (как пить дать, ввечеру польет), ночь прошла без сновидений, игра с дружками давними, офицером Хромовым да солдатом Стрешневым, была затеяна в гостиной того самого дома, где Степан проживал вот уже три года вместе со своей сводной сестрой Настей, с тех самых пор, как помер их отец, граф Воронцов. А так как за утро ему не повезло еще ни разу, удача вот-вот должна была его настичь. Возможно, уже в следующей партии. Посему очередной проигрыш не сильно расстроил молодого графа. А добрый, отнюдь не первый глоток вина и вовсе развеял печаль.
Хлопнула дверь, в комнату вошла сестрица, а следом за ней служанка Глашка (ох и аппетитная девка, да норовистая). Степан косо глянул на Анастасию, не ожидая от нее одобрения, чуть дольше задержался взглядом на Глашке, которая презрительно надула губки, отчего стала еще соблазнительней.