Осталось четверо детей. Все пацаны. Умерла Ксения от послеродовой горячки, но мальчик выжил, хоть и был слаб. Нарекли его Фёдором. Выходила Анна с кормилицей. И в церкви при крещении Аньку мутить начало. А через два дня приехавший из Тулы доктор подтвердил подозрение Сашки, Анька непраздна.

Все девять месяцев пока она вынашивала ребёнка, Сашка, хоть в бога и не верил, просил того смилостивиться и избавить неповинное дитя от синдрома Дауна. То ли бог внял молитвам попаданца, то ли двадцать первая хромосома там сама как-то разъединилась, но Сергей, которого назвали в честь деда, родился нормальным здоровым пацаном.

Всех четверых пацанов Ксении Сашка с Анькой усыновили. Двое младших родителей и не помнили, так что вполне папенькой и маменькой называли и считали. А двое старших — Николай и Виктор сначала чуть дичились, но дядю они обожали, он и игры с ними разные разучивал, и книги для них писал, и вообще, с ним было интересно, жаль приезжал редко. Привыкли, но взрослые почти, и называть стали Анну и Сашку: маман и папан.

Именно для них в Басково Сашка построил и открыл первую в стране частную кадетскую школу. Закрытых всяких пансионатов для детей есть немного в столицах, но там точно не кадетские или Суворовские школы. Именно Суворовской школой князь Болоховский это, училище, по сути, и назвал. Объявил Кох набор среди дворянских мальчишек в десять человек в первый класс, чтобы не вдвоём учились ребята, думал не набрать, всё же Тула не Санкт-Петербург, и был неприятно поражён. В три раза больше желающих оказалось избавиться от детей. Понятно — крестьяне, там вечная проблема, как прокормить себя и старших детей, так что младшие — обуза. А выяснилось, что в тульской губернии и среди дворян полно желающих сбагрить вторых, третьих, а то и пятых сыновей, тем более, если это бесплатно. Троих Кох отсеял, они были староваты, по тридцать лет оболтусам, которые толком ни писать, ни читать не умеют, еле по слогам что-то бормочут. В результате осталось двадцать пять человек. Так с тех пор в шестилетней Суворовской школе по двадцать пять человек в класс и набирают. Начали обучение с 1838 года с сентября и теперь к сентябрю 1849 года школа выпустила уже пять классов. По большей части все выпускники служат офицерами в армии. Сашка добился, чтобы выпускники его Суворовской школы приравнивались к выпускникам шляхетского корпуса. Сначала там наверху позадирали носы, пришлось Анне тряхнуть связями и добиться экзамена в присутствии Николая, одновременно опрашивали выпускников его школы и кадетского шляхетского корпуса, ну, или если официально, то Школы гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров, после чего генерал-лейтенант Павел Петрович Годейн — командир этой школы был руган прилюдно императором и отправлен в отставку. Школу возглавив праправнук шведского генерала Вольмара Антона Шлиппенбаха, участвовавшего в Северной войне — Константин Антонович Шлиппенбах. Новый директор сначала был на месяц командирован Николаем Павловичем в Басково, получил там учебники и методички, и в полном офигевании вернулся в столицу. Ладно, программы и учебники, так там преподаватели очень интересные оказались. Директором так вообще был Пётр Павлович Ершов. Тот самый, который «Конька Горбунка» написал. Словесность преподавал Пушкин, тактику диверсионных мероприятий Лермонтов, тактическую медицину профессор Московского университета Фёдор Иванович Иноземцев, широко известный в медицинских кругах Российской империи, так как участвовал в составлении документа по реформированию медицинского образования в Российской империи по западноевропейскому образцу, а по существу являвшийся автором сего прожекта. Музыке учил будущих офицеров Глинка. Экономику детишкам давал Константин Андреевич Шторх — выпускник Царскосельского лицея и бывший служащий в министерстве финансов, но это ладно. Это был сын того Шторха Андрея Карловича, который был учителем Николая Павловича — Государя императора. И учил он детей по тем же учебникам и конспектам, что и отец его учил императора. Вообще Шторха старшего в России знали все образованные люди — это такой российский Адам Смит.

А физику кадетам давал ни кто иной, как Эмилий Христианович Ленц. Нет этому товарищу Шлиппенбах не удивился. Попросту не знал, кто это такой. Зато знал Виктор Германович Кох. Он сначала замахнулся на Якоби, но опоздал. Того уже взяли в оборот Государевы люди и со всей силы засекретили. Но именно Якоби и посоветовал обратить внимание на преподавателя в Немецкой школе Святого Петра (Петершуле) и в Михайловском артиллерийском училище господина Ленца. Понятно, что «Закон Джоуля — Ленца» и «Правило Ленца» Кох вспомнил и сумел переманить этого товарища, практически создателя электротехники, к себе. Зарплата в Петербурге у профессора была чуть больше пятисот рублей. Полковничий оклад. Сашка дал полторы тысячи и пять тысяч в год на лабораторию.

Именно благодаря Ленцу сейчас Болоховское и Басково соединены первым в мире буквенным телеграфом. Сейчас провода гонят и в Шахмотово, и в Егорьевку — бывшее имение генерала Соболевского, в планах и провод в Богородицкое — выкупленное Сашкой у банка бывшее имение Селивановича.

Так Болоховское, в отличие от других сёл и деревень, купленных Кохом, осталось почти нетронутым. Заповедник эдакий. Везде многолюдье и шум, а тут тишина и разросшиеся во все стороны грушевые, яблоневые, сливовые и вишнёвые сады. Здесь стоит терем с конюшней и каретным сараем, и всё, больше никаких построек. Озеро привели в порядок, углубили и расширили, а чтобы оно в болото не превратилось снова, прокопали километровый примерно канал до озера от реки, и от озера назад в реку, но ниже по течению, ещё метров семьсот. Никаких особых экскаваторов не потребовалось. Местность равнинная, в самом высоком месте, где был небольшой холм, его просто обогнули. Получился рукав реки и озеро с проточной водой. Куда рыбу запустили. Теперь у пацанов любимое занятие — карпов здоровущих на удочку ловить.

Вдоль этого канала посадили в несколько рядов кедры, дички яблонь, дубы и лещину. И уже после, недавно поставили десяток гостевых домиков, всё же в Болоховское и Басково стали всякие большие шишки заезжать или не шишки, но вполне себе заслуженные люди. Сейчас в одном из них живёт самый известный в стране мореплаватель. Крузенштерн? Нет. Есть гораздо более известный. Самое интересное, что о нём почти никто не знает, его не изучали в школе в СССР, да и сейчас узнал о нём Сашка почти случайно. В разговоре с Росси, когда зашла речь об его сыне капитан-лейтенанте служащим в Кронштадте, то Карл Иванович посетовал, что в России не ценят людей, которые много для неё сделали. Понятно, что и себя имел в виду, но упомянул и