– Книги – наши сокровища, мы о них хорошо заботимся. – Альба с наслаждением проглотила ложку супа, и я молча приступила к своему. От похлебки потянуло насыщенным запахом копченой ветчины. – Я надеялась, ты проведешь больше времени с Альтасвет, чтобы покопаться в старых томах по истории ордена. Там может найтись что-то…

– Нет, – отрезала я. Мы это уже проходили. Журналы, дневники, расшифрованные молитвы – нигде не описывалось практическое применение квайсетских чар. Даже здание базилики, насквозь пропитанное магией, упоминалось лишь несколькими строками о сроках строительства и использованных материалах.

– Нужно тратить время с умом, – вздохнув, терпеливо сказала Альба.

– Я так и делаю.

Я уставилась на копченую ветчину в ложке и заставила себя съесть немного. От переживаний меня тошнило. Война в Галатии была далеко, но страна нуждалась во мне.

– Лучше применить свои способности где-нибудь в другом месте, – добавила я.

– Всему свое время. Фенианские контракты подписаны, и вскоре…

– Вскоре! – почти закричала я, и у монахинь, сидевших поблизости, округлились глаза. Тяжело сглотнув, я отодвинула поднос и прошептала: – Мы нужны им. Они могут погибнуть. Они ждут нас! Минул не один месяц, как мы уехали из Западного Серафа.

– Понимаю, ожидание тяготит, – кивнула Альба. – Но переговоры – вопрос деликатный, нельзя просто ворваться на фенианскую фабрику и выдвинуть требования.

– А я просто больше не могу здесь сидеть!

– Можешь, – спокойно произнесла Альба, – и будешь, если не желаешь отправиться в одиночку.

Должно быть, она ожидала, что я продолжу возражать, но я просто встала и ушла.

К базилике я подошла, когда в ее окнах уже подмигивали свечи, а сестры готовились к вечерней службе. Альба ничего не понимала. Она просто не способна понять. Для нее все это было лишь азартной игрой, ведь никто из ее родных не воевал в тысячах миль отсюда. Ее суженый не рисковал жизнью. Окружение монахини составлял орден и сестры по вере, но, насколько я могла судить, близких у нее не было. Если она кого-то и любила, то тайно.

Но Альба планировала стратегию продвижения Золотой Сферы и защищала свой орден. И, поскольку я служила той же цели, защищала и меня.

Я вошла в базилику через главные двери. Передо мной открылся длинный проход. Белая древесина скамеек почти мерцала, озаряемая огнями свечей. Мне необязательно было посещать все службы, как сестрам. От новообращенных требовалось присутствовать лишь на утренних и воскресных богослужениях, а также на продолжительных службах в священные дни, которыми изобиловал квайсетский календарь. Но мне нравилась тишина, что здесь царила, размеренные отправления обрядов, их строгий согласованный ритм и цикличность. Чем-то это напоминало мне о шитье, об умиротворении, которое оно дарует.

Базилика была не так богато украшена, как столичный кафедральный собор на площади Фонтанов. Здешняя красота таилась в строгости арок, плавности скосов балок, симметричности окон. Она была совершенна, словно свежевыпавший снег. Садясь на пустую скамейку в заднем ряду, я испугалась, что могу как-то нарушить эту благодать. Но все оставалось по-прежнему безмолвным – пока сестры не начали петь.

В музыкальном архиве университета Западного Серафа Корвин рассказывал мне о хоровой музыке квайсетских священнослужителей. И все же, когда мне впервые довелось присутствовать на вечернем богослужении, затейливая, неотвязная красота гармонии заставила меня затаить дыхание. Я пришла в трепет от проникновенного звучания, от того, как, подобно нитям, переплетаются друг с другом голоса. Казалось – закрой глаза и растворишься в этой музыке. Я не имела ни малейшего представления, что означали слова, но это было не важно, я и так ощущала всю глубину смысла.

Возможно, орден Золотой Сферы когда-то и практиковал музыкальное чародейство, но никаких упоминаний об этом не сохранилось. Однако магия хора звучала совершенно иначе, нежели магия игры на арфе Маргариты, которую я слышала в салоне Виолы. Война разрывала мою страну на части, но красота еще жила. Так было всегда. И я верила, что так всегда и будет.

Хор закончил пение раскатистым аккордом. На скамейку рядом со мной присела састра Альтасвет. Регентша хора, стройная, как тростинка, сестра с выбивающимися из-под платка прядями рыжих волос, начала произносить молитву.

– Вы везде ищете ответы, так ведь, састра-кинт?

Альтасвет была главной хранительницей библиотеки. По-галатински она говорила превосходно, правда, произношение оставляло желать лучшего. Она провела больше времени с галатинскими книгами, чем с самими галатинцами. Впрочем, похоже, Альтасвет вообще предпочитала книги людям.

– Да, састра, – честно призналась я.

– Здесь вы получите ответы вернее, чем в любой библиотеке. Наши книги, даже самые лучшие, лишь несовершенные отражения Создателя.

Я вежливо улыбнулась. В богословских беседах с сестрами наш языковой барьер не имел значения, я все равно вязла в них по самую макушку. Галатинский культ почитал Священную природу, пеллианский – своих пращуров, а я не придерживалась строго ни той, ни другой веры. Расплывчатый образ далекого Создателя ускользал от моего понимания.

– В библиотеке очень немного мест, куда мы не заглядывали, – тихо произнесла Альтасвет. – Боюсь, малейший намек на магию уничтожили годы, если не века назад.

– Ваши правители хотели бы держаться подальше от этого, – признала я.

– Как и многие квайсы. Это опасное занятие, састра-кинт, – вздохнула она.

– Так и есть, – произнесла внезапно возникшая позади нас Альба. Я открыла было рот, но черты ее лица застыли недвижно, словно накрахмаленное белье. – Не хотелось прерывать ваши рассуждения, но сестре Софи лучше проследовать со мной.

Выйдя из базилики, мы пошли через монастырский двор.

– Мы не ждали сегодня гостей, – сказала Альба. В ее голосе невольно прозвучали нотки страха. Нам было что скрывать. – На экипаже эмблема натер-сет Кирка. Орден Свинцовой Лестницы все до одного мрачные ребята. Ташди, – выругалась састра-сет, и у послушницы, оказавшейся поблизости, удивленно расширились глаза.

– Достань ягод из кладовки, – велела ей Альба на квайсетском. – Пусть састра Дирка испечет ягодный пудинг. Натер-сет Кирк его обожает.

Послушница безропотно умчалась прочь, несомненно, убежденная, что волнение Альбы, учитывая то, как та распереживалась о пудинге, связано с приемом высокого гостя.

– Ягодный пудинг? – с легкой улыбкой уточнила я.

– Дирка прекрасно его готовит. Неужели ты выучила слово «пудинг»? Чудесно, – поддразнила меня Альба, потом выпрямилась и вздохнула, разгладив складки светлой льняной накидки. Састра-сет скривилась, словно ей в рот попалась неспелая ягода. – Кирк – напыщенный осел. В ордене о нем невысокого мнения, однако он состоит в Совете Церковной Ассамблеи по Духовному достоянию. Они занимаются расследованиями случаев ереси. Ереси богословской, литургической и, конечно, практической, куда входит и колдовство.