не понимая, что зовут именно меня. Асана. Что же случилось после аварии? Сколько прошло времени и где Вадим?

Как ни странно, но тоски по мужу не было. Беспокойство, тревога и за него, и за себя, но и только. Может, он был прав. Я зациклилась на возможности иметь детей, всю себя посвящала этой мечте. Думала, что она общая, наша с ним. Оказалось, только моя.

Внимание привлек странный шум. Некоторые девушки, находящиеся сейчас ближе к центру лагеря повскакивали со своих мест, прытко отбегая в сторону, словно прячась под деревьями. Многие подошли ближе к нам, закрывая обзор, поэтому я не сразу поняла, что там происходит. Встала, чтобы лучше рассмотреть, даже вытянула шею. Ильшари дернула меня за край одежды.

— Не смотри! — шикнула она. — Асана, сядь на место и опусти глаза, — посоветовала девушка, но унять мое любопытство не смогла.

Я все же присела, но не полностью и продолжила вытягивать шею в попытках увидеть причину переполоха.

Глава 3

Все оказалось проще. Просто нужно было смотреть не на землю, а в небо. Там по направлению к центру лагеря подлетала огромная птица. Нет, — поправила сама себя, — не птица. Летающий зверь. Что-то вроде птеродактиля, каким я его помню из книжек. Длинная вытянутая морда — большущий хищный клюв, крепко перемотанный, не позволяющий животному раскрывать пасть. Мощные крылья с широченным размахом, узкое, вытянутое туловище. Задние лапы мощные, толстые, а вот передние — напротив, словно вспомогательные. Короткие и хрупкие. На спине неизвестного животного заметила наездника, он крепко держался за две дужки, что-то типа вожжей, закрепленные на шее зверя и цепко осматривал лагерь.

В тот момент, когда его взгляд остановился на мне, Ильшари дернула меня сильнее, заставляя все же опустить глаза и буквально рухнуть на землю.

— С ума сошла? — зашипела девушка. — Это же сам халишер Тарскони, владетель Жахжены. На него нельзя смотреть без разрешения.

Я быстро опустила глаза, но поздно, уже успела привлечь внимание прилетевшего мужчины.

Лагерь замер. С момента, как странный птеродактиль приземлился посреди лагеря, никто не произнес ни слова. Девушки продолжали свои дела, но молча, низко опустив головы. Я тоже вернулась было к прерванному занятию, но спустя буквально минуту почувствовала чужой давящий взгляд.

— Это она? — глаз я не поднимала, но думаю, к нам подошел тот самый халишер Тарскони.

— Да, халишер, — ответил знакомый мужской голос — Аравий. — Своенравная слишком. Да глупая. Ведет себя, что дикая хельша. Как привез, так и не знаю покоя с ней! — жаловался мужчина.

— Даже не верится, — усмехнулся Тарскони. — На вид так кроткая, что домашняя ореча. Она уже в тяжести?

— Нет, халишер, — в голосе Аравия то и дело проскакивали непривычные подобострастные нотки. — Поначалу ведь велено было не спешить, а после циниш скачали, да перестарались чуток. Пять дней она в беспамятстве пролежала, думал уж уйдет к Великой Матери. Оказалась живучей, выкарабкалась, — словно с сожалением заметил он.

— Поосторожнее с ней, — голос Тарскони приобрел жесткость. — Таких белокожих у нас больше нет, сам знаешь, какая это редкость. Подождем белого заказчика. Но недолго, — цокнул он. — Дней через десять если не найдется, сам ее обрюхатишь. Метис тоже дорого уйдет.

Я делала вид, что работаю, а сама жадно ловила каждое слово мужчин. Что говорят обо мне догадалась быстро. А после слов о цвете кожи сомнений и вовсе не осталось. Неимоверных усилий мне стоило сдержаться и не вскинуться после слов о заказчике и прочем. Потихоньку начало приходить понимание, куда меня занесло.

Только легче от такого знания не стало. Напротив, руки задрожали, накатила слабость, еще большая, чем раньше. Мужчины отошли, я ясно слышала удаляющиеся шаги. И только после этого позволила себе обессиленно откинуться на дерево за своей спиной. Девушки поглядывали на меня с интересом, но вопросов ни одна задавать не стала. Стоило хозяину лагеря с Аравием скрыться в отдаленном, одиноко стоящем домике, только тогда лагерь вновь загудел. Но все равно приглушенно, в пол голоса.

— Потерпи, — шепотом обратилась Ильшари. — Скоро ужин. Поешь — сразу легче станет.

— А воды где можно попить? — протолкнула сквозь пересохшее горло, ища глазами бочку.

— Да вон она, — махнула девушка рукой на бочку, из которой и умывались, и руки мыли, и для мытья посуды воду брали.

Выбора у меня не было. Стараясь побороть брезгливость, напилась теплой стоячей воды и вернулась к девушкам под дерево. Жара стояла невообразимая. А вкупе с повышенной влажностью, дышать с каждым часом становилось все труднее.

— Ильшари, — решилась я на вопрос. — Ты прости заранее, поверь, у меня и в мыслях нет никого здесь обидеть, — закусила губу, не зная, как верно сформулировать свой вопрос. — Что это за место? Почему все девушки вокруг беременны? Что все мы тут делаем?

Все трое прервали работу и пристально уставились на меня.

— Жахжена, Асана, это самый большой поселок, куда приезжают богатые халишеры со своими иттани, чтобы купить ребенка.

— Ккупить ребенка? — от неожиданности даже стала заикаться. — Как это купить? И вы так просто отдаете?

Ильшари нахмурилась, отвернулась.

— Да что ты понимаешь? — буркнула Драха. — Небось выросла в неге и комфорте. Знаю я таких! А мы только тут, может, и наелись досыта! Да крыша над головой у многих только в Жахжене появилась! Поговаривают, девушки через несколько лет даже свой домик купить могут, — не очень уверенно закончила она.

— То есть вы тут добровольно?

— Большинство, — буркнула Рольшен.

Мне хотелось узнать, от кого все они беременны, неужели это Аравий такой старательный? Или есть другие мужчины? Но этих вопросов задавать не стала, поостерегшись настроить девушек против себя. Теперь-то я понимаю, на что обиделась Айшас.

— Но ведь я не пришла сюда добровольно? — снова вернулась к расспросам. — Почему я здесь?

— А нам откуда знать? — повернулась Ильшари. — Аравий тебя привез. Ты и правда брыкалась все время, первые дни и вовсе на веревке ходила. Что, правда ничего не помнишь?

— Не помню, — качнула головой. — Будто жизнь началась, когда Айшас меня разбудила. Даже сама себя не узнаю. Руки даже словно не мои, — вытянула конечности перед собой. — Вся словно и не я.

— Аравий специально тебя выкачал досуха, — очень тихо заметила Ильшари, подавшись ко мне. — Избавиться хотел, очень уж не понравилось ему, что перечила с первого дня.

После нехитрого ужина некоторые вернулись к работе, но многие начали готовиться ко сну. Приготовления заключались лишь в ополаскивании ног, отчего они, впрочем, не становились чище, ведь все до единой девушки были босы. Кто-то переплетал волосы, разбирая пряди пальцами, другие вывешивали одежду