Консультант изучил весь портфель инвестиционной активностиклиента и быстро нашёл эффективное решение, не требующее дополнительных затрат.Среди прочих проектов, энтузиаст яблочного бренди вложился в съёмку телесериалапро брутального, хладнокровного опера по прозвищу Ментол. Рабочее названиепроекта было «Вам с Ментолом?». Николай Александрович предложил поменять героюкличку на Кальвадос. Прошёлся по сценарию, кое-что подправил. Мол, умилиционера такая привычка: он изживает из своего словаря ненормативную лексику— заменяет её словом «кальвадос». Например, «кальвадос тебе в глотку», «ребята,нам кальвадос настал» и так далее. Возникает комический эффект, звучноесловечко застревает в памяти телеаудитории. Название сериала будет «ПолныйКальвадос». Заказчик от идеи пришёл в восторг. На полученный гонорар Фандоринзаказал себе в офис дубовый книжный стеллаж во всю стену — давно о такоммечтал.

Самое интересное дело в минувшем году было такое: позашифрованной грамотке 16 века найти клад, зарытый на реке Оскол во времянашествия крымского хана Девлет Гирея. Месяц захватывающей работы в архивах иумопомрачительного дедуктирования, две недели ползания по оврагам сметаллоискателем — и наконец блестящий триумф: найден кувшин с парой сотенсеребряных «чекушек». Общая стоимость клада по акту — пятнадцать тысяч рублей,при этом находку конфисковала местная милиция из-за неправильно оформленногоразрешения на раскопки. Таким образом, доход — ноль целых ноль десятых. Убыток— полтора месяца времени, накладные расходы плюс административный штраф. Затосколько было счастья, когда в наушниках «Гарретта» раздался победный «цветной»сигнал!

В общем и целом годовой баланс у «Страны Советов» получилсяудручающий. Не лучше складывались обстоятельства и у Алтын ФархатовныФандориной.

Профессия, которой она когда-то решила себя посвятить, всовременной России окончательно вышла из моды и, что ещё печальней, сталагораздо хуже оплачиваться, особенно в условиях кризиса. В девяностые годы,когда юная задиристая девица выбирала свой жизненный путь, журналистикапочиталась делом важным и прибыльным. Телекомментаторы создавали и губилирепутации политических лидеров, большие чиновники уходили в отставку из-застрингерских расследований — одним словом, пресса действительно была «четвёртойвластью».

Потом эпоха публичной политики закончилась, началась эратотального канкана. Про «четвёртую власть» никто больше не поминал, прессаподелилась на две половины: официозно-пропагандистcкую и ту, что, путая спроституцией, называют древнейшей из профессий.

С выживаемостью у Алтын было всё в порядке. Поначалу онанеплохо приспособилась к новой реальности. Коли не сталообщественно-политической журналистики, Алтын перешла в сектор «честногоглянца»: возглавила автомобильный ежемесячник для женщин. Но комфортноешеф-редакторское кресло (чудесная зарплата, хорошие бонусы плюс каждый месяцновое авто на тест-драйв) в последнее время стало скрипеть и шататься, того игляди совсем развалится. Журнал сменил владельца. На беду, у нового хозяиналюбовница оказалась страстной автомобилисткой. К тому же девочке захотелосьиметь собственный журнал — в её кругу это считалось «круто». Через некотороевремя стало ясно, что дни прежнего шеф-редактора сочтены. Владелец только иглядел, к чему бы придраться, чтобы выставить её за дверь. Алтын покадержалась, но иллюзий не строила. Надеялась лишь на то, что владельцу надоестрасставлять капканы и он уволит её по-честному, то есть с выплатой выходногопособия. На эти деньги можно будет год-другой перебиться, пока не подыщетсяновая работа. Однако найти что-то приличное вряд ли удастся — журналызакрываются, штаты сокращаются. Безработных шеф-редакторов в Москве, чтопингвинов в Антарктиде…

— Старушка, конечно, пассажир тяжёлый, — сказала Николасужена, — я тебе сочувствую. Но ничего, потерпишь. В кои-то веки сделаешь что-тоне для себя любимого, а для семьи. Бабуля на девятом десятке, она вышла нафинишную прямую. Вопрос — кому достанется приз. Или она завещает свои миллионыкакому-нибудь фонду по спасению мухи цеце, или вспомнит, что у неё есть бедныйплемянник, у которого двое трудных детей и без пяти минут безработная жена.Пусть старая зараза полюбит тебя последней немеркнущей любовью.

Сколько Николай Александрович ни возмущался, сколько нистыдил супругу за низменное стервятничество, Алтын не устыдилась и напора неослабила.

— Ничего, Евгений Онегин поехал же пасти своего дядю. А уОнегина, между прочим, детей не было!

Оборона магистра рухнула, когда тётя Синтия сделала мощныйход: сообщила, что совершит с племянником лишь первую часть маршрута, доострова Мартиника, а там останется, чтобы пройти курс кактусотерапии; каюта же(невероятный двухэтажный «люкс» с собственной террасой) останется в полномраспоряжении Ники. На оставшиеся две недели круиза к нему смогут присоединитьсяжена и дети, перелёт тётушка оплатит.

— Тортуга! Барбадос! Аруба! — пропела Алтын, водя пальцем покарте. — На халяву! По системе «всё включено»!

— Не обольщайся, — уныло молвил Фандорин, понимая, чтопроиграл. — Знаю я эти лайнеры. Там одних чаевых раздашь столько, что хватилобы на двухнедельный отпуск в Египте.

— Ты совсем не думаешь о детях, — обрушился на негопоследний, добивающий удар. — Когда ещё они смогут побывать в этих сказочныхместах? А вот Синтия, лапочка, о них подумала.

Если уж Алтын называет тётю «лапочкой», дело совсем труба,подумал тогда Николай Александрович.

Первая встреча железных женщин произошла тринадцать летназад. Фандорин привёз юную жену в Лондон — показать свой родной город. Радитакого дела выбралась из Кента и тётушка. Встретились в отеле «Савой», назнаменитом тамошнем afternoon tea.[4] Синтия вырядилась, будто вдовствующаягерцогиня на Эскотские скачки: костюм в цвет розового жемчуга, несусветнаяшляпа и всё такое прочее. Должно быть, желала, чтоб московитка осознала весьмасштаб свалившегося на неё счастья — войти в такое семейство! Алтын же в тупору ещё числила себя стрингером и одевалась согласно имиджу. Была она в сандалияхи бесформенном холщовом балахоне, чёрные волосы украшены разноцветнымииндейскими бусинами. К этому надо прибавить огромный живот с дозревающейдвойней, по случаю которой на балахоне были вкривь и вкось нашиты луна ссолнцем.