– Явление! – недовольно выплюнул генерал Тимохин.

Астахов же только грустно на меня посмотрел.

– Ты! – показывает на меня пальцем. – Боец элитного подразделения или мешок с

дерьмом?! – орет начальство.

Максим Анатольевич дернул Тимохина за рукав и что-то прошептал ему на ухо.

– Это война! – громко произносит мужчина. – Здесь смотреть надо на все триста

шестьдесят градусов двадцать четыре часа в сутки! А вы что? Просрали группу обдолбанных сволочей, которые сделали вас как сопляков! Вам за что бабки платят? М-м-м?!

Захотелось дать ему в морду, но я продолжаю, шатаясь, стоять и впитывать в себя его вопли.

– Лев Алексеевич, – не выдержал Астахов. – Сегодня траур. У Малахова вся семья погибла.

Закрываю глаза, пытаюсь не слушать, ведь иначе сорвусь и меня посадят, а с большей

вероятностью просто «случайно» пристрелят. А мне нельзя! Я здесь еще не закончил!

– А то я не знаю! – продолжает разоряться эта сволочь.

Ему там зашибись! Сидит у себя в кабинете, в солдатиков играет. В жизни ничего

тяжелее собственного члена в руках не держал, по-моему. Не то что Максим Анатольевич. Этот наш. Самый настоящий боевой офицер.

– А кроме его троих еще люди погибли! И кто виноват? Кто просмотрел атаку?! Для чего они здесь?! Вот он, – тычет в меня пальцем. – Что здесь делает?

– Командир одной из групп быстрого реагирования. Так же из-за нехватки людей помогает заниматься поиском информации, помогающей в работе всего отряда и

спасающей жизни, – отвечает за меня Камиль, обрисовывая сразу наши больные места.

– Ну да, ну да. На словах оно у вас вон все как красиво звучит. А на деле?! Что теперь журналистам сказать? Что элитные контрактные бойцы жрут хлеб с черной икрой и так они зажрались, что больше не способны защищать мирное население?

– Правду скажите, – не выдержал я, нарушая субординацию.

Максим Анатольевич нехорошо так на меня посмотрел, но Тимохину только и надо было, что вывести меня на эмоции. Нужен же козел отпущения. Нашелся! Сейчас выставит во

всей красе, а потом с барского плеча помилует, сославшись на гибель моей семьи. Мол, парень в состоянии аффекта и все такое, а я вот… Хороши! Пожалел! Помиловал!

– А какая она, правда, Малахов? – Он смотрит на меня в упор. – Расскажи мне! Даже

интересно стало.

– Очень простая, товарищ генерал. Полноценную разведгруппу нам так и не прислали,

сославшись на то, что у нас мирная зона и ребят, что есть, хватит. Сами же из штаба никакой информации не предоставляете. Мы воюем практически вслепую. И, заметьте, до вчерашнего дня вполне справлялись. Это ваши бойцы не провели разведку. Нам вовремя не дали команду на предотвращение готовящегося теракта. Наша разведгруппа работала в другом направлении. Вот и вся правда, – горько усмехаюсь. Меня снова мутит. Того и гляди, вывернет прямо тут.

– Ты хочешь сказать, что это я виноват?! – его аж трясет бедного.

А то, что Кэм уже сотню раз говорил, нам людей не хватает, и получал ответ: «А вам не надо», никого не волнует. Район у нас относительно мирный, говорили они, забросив нас практически в самую гущу событий. Есть, конечно, срочники. Но там пацаны зеленые. Они неопытные совсем. Какой с них спрос?

Я пожал плечами, понимая, что только что подписал себе приговор.

– Если бы не горе, случившееся у тебя вчера, дал бы тебе в морду и уволил без права возвращения в любой род войск, – рычит мне прямо в лицо генерал. – Пошел вон, Малахов! Людей ему не хватает! – Стою на месте. – Вон, я сказал!!! – орет он так, что его лицо стало покрываться красными пятнами. – В отпуск его! Чтобы ближайший месяц даже духу не было! – мужчина поворачивается ко мне спиной.

Вон, значит, вон. Вышел, громко хлопнув дверью. Быстрым шагом по коридору на улицу.

Там уже осел у стены, закрывая руками лицо. Как же херово то а… Что же мне так хреново?! Вцепившись пальцами в волосы, уткнулся мордой в колени. Сжал зубы, чтобы вновь не завыть. Мерно раскачиваясь, стал напоминать себе, что я сильный, я справлюсь, я должен.

Мимо прошли какие-то люди, громко стуча сапогами по земле. Кто-то коснулся моей руки. Я тут же вскинулся и схватил за горло… Камиля! Он аккуратно разжал мои пальцы и подал руку, чтобы помочь подняться.

– Штаны отряхни. Идем, Максим Анатольевич зовет. Тимохин уехал.

Поднялся и последовал за другом обратно в тот же кабинет.

– Малахов, мои соболезнования, – искренне произнес генерал Астахов. – Садитесь, ребят. Громких слов не будет, – мужчина окинул взглядом каждого из нас. – Людей уже не вернуть. Я здесь, чтобы дать вам цель двигаться дальше. Тимохина не оправдываю, но и ты, Сергей, был не прав. Нельзя так. Ты мог бы всю карьеру себе перечеркнуть этой выходкой, – уверенный голос должен внушать какой-то трепет, но сейчас лично я тупо смотрю в стол. – Ты знаешь правила.

Я тут же напрягся.

– Да и распоряжение Льва Алексеевича слышал. Я должен отправить тебя в принудительный отпуск.

Только сделал вдох, чтобы ответить, но Максим Анатольевич приподнял ладонь от стола,

давая понять, чтобы не перебивал.

– Мое слово тоже имеет немаленький вес, а мне не хочется, чтобы один из моих лучших специалистов спился с горя и, не дай боже, наложил на себя руки. Нет, Сереж, ты остаешься здесь под мою личную ответственность. И пусть это послужит для тебя стимулом не налажать!

– Спасибо, – ответил без грамма официоза.

– А теперь слушать меня внимательно, – включил он настоящего командира. – Боевая

задача! В тридцати километрах от нас в полузаброшенном поселке расположилась группа террористов. Все, как вы любите: много, вооружены до зубов. Удерживают в заложниках гражданских. Среди них есть женщины и дети. Врагов уничтожить! Заложников вернуть семьям. Задача ясна?

– Так точно! – ответил Камиль как командир отряда.

– Распределять задачи не буду. У вас для этого есть местное командование. Вопросы есть? – секундная пауза. – Вопросов нет. Все свободны.

Я поднялся одним из первых.

– Малахов, а ты задержись на пару слов.

Равнодушно пожав плечами, сел обратно.

– Сергей, – начал Максим Анатольевич, когда мы остались вдвоем. – Тебе сейчас как

никогда нужно собраться. Это я тебе не как генерал, как человек говорю. Завтра похороны. Я останусь, но дальше вам придется справляться самим. Тимохин на тебя взъелся сильно. Постарайся удержаться на этом месте. У тебя хорошие перспективы для роста. А на гражданке ты загнешься, – он протянул мне руку, я тут же крепко ее пожал.

– Спасибо, – искренне поблагодарил старого друга моего отца.

Когда-то Малахов-старший спас ему жизнь ценой собственной, и теперь Максим Анатольевич решил, что должен спасать мою.

Глава 5. Сергей

Я устроился на скамейке под высоким деревом, которых, к слову, у нас тут совсем