в простом льняном чепце и длинным белом фартуке с пятнами эля. Хозяйка приветствовала их улыбкой. В баре было пустынно.

— Две пинты твоего лучшего, Молли, — сказал старик, подводя ошарашенного спутника к табурету в углу. — Садись, мой мальчик. Сейчас принесут эль и тебе сразу станет лучше.

— И часто вы здесь бываете? — спросил Кит, пытаясь придать своему тону легкость.

— Обязательно захожу всякий раз, когда оказываюсь поблизости, так сказать.

— Но где именно это находится? Корнуолл? Пембрукшир?

— Можно и так сказать.

Появилась хозяйка с двумя полными оловянными кружками. Кружки она со стуком водрузила на стол.

— Спасибо, Молли, — кивнул старик. — А поесть что-нибудь найдется? Сыр, например, и немножко хлеба?

— Сыр сейчас принесу, а за хлебом придется сходить в лавку напротив, если очень хочешь.

— Сходи, а? Все лишний пенни с меня. Я тебе буду очень признателен.

Хозяйка отошла, а седой джентльмен ухватил свою кружку со словами:

— Вот тебе сомнительные приключения с кровными родичами!

Кит не понял тоста, но с энтузиазмом поддержал его. Первый же большой глоток немного примирил его с происходящим. Вкус эля оказался успокоительно знакомым, и после еще одного глотка он почувствовал себя лучше.

— Давай начнем сначала, идет? — предложил старик, ставя кружку. Он нарисовал пальцем на столе невидимый квадрат. — Что ты знаешь о Старом Прямом Пути?

— Думаю, я бы его узнал, если бы увидел.

— Хорошо, — ответил прадед. — Возможно, твое образование все-таки чего-то стоило. — Он еще раз обвел пальцем квадрат. — Есть такие тропы, ну, пересечения между мирами, и если знать их…

— Подождите, — остановил его Кит. — Что значит «пересечения между мирами»? Мы говорим о поездах?

— Да при чем тут поезда?! — Старик откинулся назад. — Ничего общего с этими дымными чудовищами!

— А что же тогда?

— Я говорю о Старом Прямом Пути, о древних тропах. Ну, понимаешь, есть такие силовые линии. — Он внимательно наблюдал за выражение лица молодого человека. — Похоже, ты никогда о них не слышал?

— Может, и слыхал когда, — Киту не хотелось признавать свою неосведомленность.

— И что же ты такого слыхал?

— Ну, ничего определенного, — вынужден был признать Кит.

— Господи! — старик сурово посмотрел на него. — И чему вас только учили?!

Кит отпил немного, и почувствовал себя еще лучше.

— И что это за силовые линии?

В невидимом квадрате на столе старик провел прямую диагональную линию.

— Вот, это лей-линия, {Линии лей, чаще – лей-линии (англ. ley lines) – линии, по которым располагаются древние памятники, мегалиты, курганы, священные рощи, природные хребты, водные переправы и другие заметные ориентиры. Лей-линии образуют геометрические формы, складывающиеся в единую сеть — предположительно, силовых линий энергетического поля земного шара. Наличие лей-линий связывают с потоками теллурической энергии в теле земли. (Здесь и далее прим. переводчика.)} — сказал он медленно, как говорят собаке или тупому ребенку, — можно назвать их линиями силового поля, хотя на самом деле это след теллурической энергии. Их сотни, а то и тысячи по всей Британии, они здесь с каменного века. Я думал, ты сталкивался с ними раньше.

Кит покачал головой.

— Древний человек легко находил их, помечал на местности тем, что было под рукой, стоячими камнями, канавами, курганами, священными колодцами и другими подобными вещами. Позже –церквями, базарными площадями и разным таким.

— Эй, подождите, — вмешался Кит. — Я знаю, о чем вы говорите — последователи Нью-Эйдж в Уилтшире в праздничные дни ходят вокруг стоячих камней с рогатками и тамбуринами, славя Богиню Земли и… — он посмотрел на хмурое лицо старика. — Нет? Не то?

— Совсем не то. Этих простофиль, несущих неоязыческую чушь, пожалеть надо. Нет. Речь совсем о другом. — Он решительно покачал головой. — Забудь про Нью Эйдж; мы говорим о науке. «На свете многое, есть друг Горацио…». Ваши философы могут об этом только мечтать. — Глаза старика вспыхнули маниакальным светом. — Наука, мой мальчик, наука!

— Д-допустим, — осторожно сказал Кит. — Вы говорили о пересечении миров…

— Вот именно, — ответил прадед. — Видишь ли, вселенная, в которой мы живем, состоит из миллиардов галактик, но это только одна вселенная.

— А что, есть и другие?

— О, да. Возможно. Мы не уверены.

— Кто это «мы»?

— Квесторы — но пока неважно, я вернусь к этому позже. — Старик нетерпеливо махнул рукой.

— Миллиарды галактик, — проговорил Кит, глядя в свою кружку. Если бы он хотя бы на мгновение допустил, что сидит в уютном пабе и беседует с добродушным стариком, которому, по любым меркам больше 125 лет, да нет, не может такого быть! Однако в душе его нарастала тревога. И дело не только в безумной болтовне старого чудака. По спине побежали мурашки. Несмотря ни на что, у Кита возникло ощущение, что ему поведали секрет, который он и так знал, просто забыл, вернее, отодвинул на задворки сознания — гораздо безопаснее было не присматриваться к этой правде, иначе вся его жизнь могла бы круто измениться.

Ведь прав Козимо: кто он такой, если не трутень в бесполезной фирме, ничего не значащий винтик в унылом механизме третьеразрядной конторы, нелюбимый второстепенный игрок в большой игре и — как выразился старик? — одинокий холостяк вроде садового гнома. Ну и что ему терять?

— Слушайте, без обид, — сказал Кит, очнувшись, — но если вы действительно мой прадедушка, то почему вы не умерли?

— Полагаю, самое простое объяснение состоит в том, что все эти прыжки между мирами забавным образом влияют на механизм старения; перемещения тормозят процесс.

— ?

— Ну что, можем продолжать? — Старик окунул палец в лужицу эля и нарисовал на столе большой круг. — Видимая Вселенная с ее многочисленными галактиками составляет лишь одно измерение общей реальности, но есть и другие — причем, довольно много.

— «Много» — это сколько?

— Не могу сказать. Не знаю. Но в каждом измерении есть свои миры, галактики и так далее. И мы знаем, что эти измерения накладываются друг на друга. Соприкасаются. Взаимопроникают. И в месте соприкосновения, там, где одно измерение соприкасается с другим или проходит через другое, образуется силовая линия. — Козимо поднял взгляд и понял, что