Тогда я сделала для себя страшное открытие: «Если ты не нравишься мужчине, ты можешь делать все, что угодно, со своей внешностью, но так и не заставишь его влюбиться». Откровение это далось мне тяжело. Еще бы, я так далеко ушла от своего изначального образа, стала одним из лучших менеджеров агентства, похудела, причем очень заметно, научилась одеваться, краситься, однако так и не произвела на него необходимого впечатления.

Тогда я решила разыграть последний козырь. Точнее, мне казалось, что это единственный оставшийся выход. Я подумала, что, если стану моделью, он непременно обратит на меня внимание. Я была недостаточно высокого роста для данной работы, всего 175 сантиметров, но так уж повелось, что если я чего-то хочу… В итоге в дополнение к менеджерской работе я начала подрабатывать примерщицей, «вешалкой», под которую подгоняют новые модели одежды, иногда фотографировалась для какой-то малотиражной рекламы, порой меня допускали до подиума. Естественно, при такой занятости успеваемость в школе начала падать, а тут еще я не на шутку увлеклась чтением, ведь книги позволяли жить в вымышленном мире, где неразделенной любви не бывает и все заканчивается хорошо.

Начальник по-прежнему не обращал на меня внимания, и хотя на него производил впечатление прогресс, который явно был налицо, конечно, серьезно к четырнадцатилетней девочке относиться он не мог. Тогда я поняла: что бы я ни делала, никаких перемен не произойдет. Я пыталась найти причину в себе, злилась на то, что я «не такая», какая нужна ему, но ничего не могла изменить. В итоге я признала свое поражение и, понимая, что, находясь рядом с начальником, буду лишь постоянно бередить свою рану, ушла в другое агентство. Меня «сманил» бывший сотрудник фирмы, который открыл собственную компанию.

Летом я поступила в педагогический колледж, поскольку понимала, что в школе ко мне до самого последнего дня будут относиться предвзято – слишком долго я была гадким утенком. На работе я видела, что все странности моего характера превращались в «изюминки», в школе же дети их не воспринимали. Вообще-то я не хотела идти по тропинке преподавания, мечтала сделать карьеру менеджера или журналиста. Но мама была против последнего, а на обучение в экономическом колледже мне не хватало денег. Занимать их у родителей совершенно не хотелось, поскольку собственные деньги развязали мне руки и я, наконец, почувствовала себя более независимой. Хотя в глубине души продолжала жить с оглядкой на мнение родителей, причем с очень значительной.

Несмотря на авторитарность отца, я всегда его любила, вместе с тем все больше бунтуя против контроля. Такое внутреннее противоречие еще долго мешало мне впоследствии. Мне хотелось, чтобы меня контролировали мужчины, поскольку это давало определенное чувство защищенности, и в то же время, каждый раз, когда я слышала властные нотки в голосе партнера, пугалась, что контроль превратится в «папин диктат».

Лет в пятнадцать мне удалось одержать окончательную победу. К тому моменту я зарабатывала намного больше папы, успешно училась, практически на одни пятерки, завела огромное количество подруг на новом месте и была почти счастлива, поскольку прежняя несчастная любовь уступила место новым мимолетным «увлечениям». Я пыталась ходить на свидания с мальчиками, однако, по всей видимости, всех их сравнивала с бывшим начальником. Естественно, никто подобного сравнения не выдерживал, поэтому дальше одной-двух встреч мои отношения ни с кем не заходили – мне становилось безумно скучно.

Папа протестовал против происходящего все больше, грозясь запереть меня дома на ключ, несмотря на то, что ничего «предосудительного» на свиданиях я не делала. Мама относилась ко всему более лояльно, но против отца идти не хотела. Однажды папа заявил, что запрещает мне встречаться с мальчиком, который мне очень нравился в тот момент. Тут уж я встала на дыбы по полной программе.

Я задала один вопрос, который потом, при других обстоятельствах, часто становился палочкой-выручалочкой во всех случаях, когда человек более сильный пытался меня подавить. Я спросила: «Почему?» Конечно, дальше я продолжила и поинтересовалась очень спокойно: «Почему ты все еще считаешь меня ребенком, если я самостоятельно зарабатываю деньги, причем чаще всего больше, чем ты?» Он растерялся и ответил: «У тебя в комнате беспорядок, ты мало читаешь!» В тот момент я действительно немного забросила книги, поскольку была слишком занята работой и учебой, и я ответила: «Хорошо, я буду читать. Наведу порядок в комнате и смогу поддерживать его на идеальном уровне. Тогда ты не будешь ко мне придираться?»

Отец ответил что-то неясное, но я почувствовала, что одержала свою первую безоговорочную победу. С тех пор, как только он пытался влиять на мои решения, я говорила: «Я убираюсь в своей комнате, я много читаю, я взрослая, извини, я сама принимаю решения». Он злился, но поспорить не мог. На работе я постоянно общалась с людьми, и это мне помогало узнавать все больше о человеческой психологии. Утром я ехала на противоположный конец Москвы в колледж, затем на другой – на работу, вечером возвращалась домой и читала порой до рассвета, чтобы, проспав пару часов, снова отправиться на учебу.

Именно в тот момент случилось нечто страшное. Папа заболел. Сначала нам не сообщали точный диагноз, говорили что-то про доброкачественную опухоль, хотя меня, проштудировавшую всю медицинскую энциклопедию еще в четвертом классе, терзали сомнения. Уж больно стремительно развивались события для доброкачественного диагноза. Несмотря ни на что, он держался молодцом. Когда в очередной раз ему стало немного лучше, мама решила дать мне возможность немного отдохнуть и предложила поехать в Болгарию.

Я отправилась на две недели в молодежный лагерь. Там познакомилась с молодыми людьми на пять лет старше меня, – мне тогда исполнилось шестнадцать. Они отдыхали компанией, их было трое, и мне понравился один из них, однако он не проявлял ко мне никакой симпатии. Другой же, напротив, очень старался произвести на меня впечатление, но я не обращала на него особого внимания. Хотя он и казался мне веселым, общительным и симпатичным, я слишком сосредоточилась на его друге. Возвращаясь в Москву, мы летели одним самолетом, и он взял мой телефон. Я вернулась к привычному ритму жизни: работа, учеба, и, поскольку маме приходилось работать с удвоенной силой, а папе снова стало хуже, на мои плечи легли еще и заботы о домашнем хозяйстве.

Как-то посреди всего этого тот самый молодой человек позвонил и предложил встретиться «болгарской компанией». Придя на встречу, я обнаружила его в гордом одиночестве, несмотря на то что остальные участники якобы были им извещены. Мы проговорили весь вечер в кафе, потом он проводил меня не то до метро, не то до дома, и тут я что-то почувствовала.

Если бы я была старше, опытнее, если бы в тот момент лучше понимала психологию – и свою собственную, и других людей, – возможно, смогла бы найти всему объяснение, но тогда я еще не знала многих вещей. Во мне разом заговорили все мои страхи: остаться в одиночестве на всю оставшуюся жизнь, не найти понимания в глазах окружающих, подсознательные опасения за жизнь отца, за свою будущую стабильность. Мне хотелось хоть в чем-то или ком-то быть уверенной. И я поддалась порыву. Я влюбилась во второй раз без оглядки.