— А что в нем гостеприимного-то? — удивился юнец. — То шторм какой, то пираты нападут, то боги разгневаются. Потому и зовут — Негостеприимное море. Кто сюда шел, обратно в Элладу не возвращался.

— Ясно, — вздохнул я. Негостеприимное, стало быть, Черное море для греков и Гостеприимным станет потом, лет через триста, а может и больше. — Понт, это я понял. А поточнее? Что здесь за берег? Западный Крым или Южный?

— Крым? А Крым — это где?

Ишь ты, плечиками пожимает. А я-то его жалел. Мне вдруг захотелось подойти к парню и отвесить оплеуху.

— Гилас, ты меня специально дразнишь? — поинтересовался я. — Я тебе простой вопрос задал — где мы находимся?

— Да что ты ко мне пристал? — нервно вскинулся Гилас, отойдя в сторону, вне досягаемости моей руки. — Где мы находимся, про то только Посейдон знает. Может, еще сам Зевс. Вот Гермес — этот точно все знает, но с Гермесом пусть твой друг разговаривает, они, как-никак, братья.

Мне снова пришлось брать себя в руки. Но выбора не было. Из всей команды мне знаком только Гилас, его и стану допытывать.

— То есть, ты сам вообще не ориентируешься в пространстве? — спросил я. Судя по недоуменному взгляду Гиласа, парень не понял, что означает «ориентироваться», поэтому уточнил. — Назови хотя бы одно место, которое знаешь.Где «Арго» уже проплывал?

— Так, — закатив глаза к небу принялся перечислять парень. — Лемнос мы уже с месяц, а то и больше прошли. Эх, какие там женщины были, зря Геракл от них отказался.

Пропуская мимо ушей разглагольствования о женщинах, остававшихся на острове без мужчин, я лихорадочно вспоминал. Лемнос, сколько помню, неподалеку от Турции, хотя сам греческий. Месяц назад прошли, вполне могли и до Крыма добраться. Но мои рассуждения разбили слова Гиласа:

— Мы на Лемносе почти на две недели застряли, могли бы и дольше, если бы Ясон не погнал. Геракл пропал, мы как раз из Коровьева брода вышли, налево пошли. Да, трое суток, как от него идем.

Коровий брод, это не Кембридж ли часом? Или Оксфорд? Сейчас не вспомню. Но если так, то еще смешнее. Где Черное море, а где Британские острова?

— Коровий брод, это куда Гера корову загнала, чтобы та перед Зевсом хвостом не крутила, — авторитетно сообщил Гилас.

Какая Гера? Какую корову? Мозги заработали, вспоминая и Куна, и Грейвса, и прочих пересказчиков мифов. Подожди-ка, так ведь корова — это Ио, возлюбленная Зевса, на которую ревнивая супруга главного бога наслала огромного овода. Значит, Коровий брод — это Босфор. Это что же, мы сейчас в Турции? Чушь какая. Теоретически, мне могли стукнуть по башке и за ночь перевести от одного берега Черного моря к другому. Теоретически, да, но реально идти сутки, если не больше.

А если все это реально? Получается, я в чужой стране, без паспорта и без штанов?

Взяв простынь, бывшую ночью одеялом, попытался в нее завернуться.

— Ты что, хитон разучился носить? — спросил Гилас.

— Я много чего разучился, — мрачно отозвался я. — А кое-что просто забыл. Помоги. Пожалуйста.

Услышав волшебное слово, Гилас остолбенел, а потом ринулся помогать мне облачаться в незнакомую «одежду». Вроде, нет ничего сложного в том, чтобы обмотать себя куском серой ткани (не белоснежной, как любят изображать художники), но и здесь есть свои тонкости. То, что я назвал простыней, складывается вдвое, по уголку, а потом накладывается на плечо, ровно посередине. Раз — и соединяем два конца ткани в одно целое.

— Вот, сверху еще скрепить надо, — ворковал Гилас, помогая мне облачаться. — Фибулы нет, я тебе рыбьей костью стяну. И поясок нужен, но его тоже нет, так что веревочкой обойдешься. Ничего, рапсоды тоже веревочкой подпоясываются, а люди их слушают.

Обойдусь, куда же я денусь? И кость пойдет, и веревочка. Но все лучше, чем пугать народ голой задницей.

Пока мы возились с одеждой, я вдруг обратил внимание на свою руку.Что-то у меня с ней не так. А вторая? Волосы на руках росли, да, но почему они (мои руки) неожиданно стали мохнатыми? Нет, не в том смысле, что поросли шерстью, но откуда взялась черная поросль, да еще в таком количестве?

В растерянности провел левой рукой по правой, ощупывая разросшиеся волосы, а потом вдруг понял, что это совсем не моя рука! Моя была поменьше, поаккуратнее. Я же свободно мог обхватить свою руку повыше запястья собственной же ладонью, а здесь не смог, не хватило длины пальцев. Боже ты мой, откуда у меня такой бицепс? И на второй руке тоже... Нет, что-то напоминающее мускулы у меня было, но такие мышцы можно накачать только с помощью тренажеров и гирь, а когда я в последний раз занимался спортом? Дома лежат гантели, но они пылятся уже невесть сколько лет, хотя я регулярно обещаю себе бросить курить и заняться спортом.

Говоришь, бицепсы за одну ночь выросли? Ну-ну. Стало быть, не только Геракл с Гиласом сумасшедшие, но и я сам. Меня отчего-то порадовало это открытие, и я собрался сигануть за борт, чтобы успеть позавтракать, но был остановлен Гиласом:

— Саймон, у нас же трап спущен, зачем козлом-то скакать?

Глава вторая. Завтрак на траве

Пока добирался до места, где Геракл и остальные путешественники устроились завтракать, сбил ноги о камни и вспомнил все матюги. Увы, только родные, потому что ругаться на древнегреческом не умел. Но толку-то от крепких слов? Надо себе какую-нибудь обувку соорудить, те же сандалии.

В тени кипарисов, неподалеку от родника, вокруг прогоревшего костра сидели и полулежали крепко сбитые, украшенные шрамами люди. В основном — еще совсем молодые парни от двадцати до тридцати лет, но попадались и зрелые, уже за сорок. Кое-кто как и я, в хитоне, но большинство щеголяло в наряде Адама (или, кто там у эллинов считается прачеловеком?). Некоторые наворачивали из грубых мисок какое-то варево, другие степенно беседовали, попивая из кубков с откидывающимися крышками не то воду, не то вино, так напоминавшее уксус. Гилас, прибежавший раньше, уже успел получить свою порцию и теперь уплетал завтрак за обе щеки, посматривая на меня с видом победителя.

Я слегка замешкался, раздумывая — а как мне явиться к абсолютно незнакомым людям и поздороваться? Сказать