— Ага, с этого места поподробнее… — улыбнулась она зловеще.

— Чтобы вы закрыли меня в дурку?

— Что вы… по нашим временам, каждого второго можно. Работать то, кто будет? Это я так, для личной коллекции. Профессиональный интерес.

Подумав, то хуже не станет, я вкратце рассказал доктору о своих приключениях, поверхностно задевая интимные подробности. Все, от момента перерождения и до последнего мига в замке Лорены.

— Вот это рассказ… — она раскраснелась от волнения. — Жаль времени сейчас мало. Сегодня я в ночь… если приду расскажете подробнее?

— Почему нет? — пожал я плечами. — Делать то все равно нечего. Но с вас шоколадка.

— Хорошо, — улыбнулась она мягко. — Отклонений в психике я не вижу. Заключение напишу положительное.

— А что потом?

— Ох, даже не знаю. Мы попробуем продержать вас подольше в госпитале. Тут хоть кормят сносно. А там как получится. Надеюсь, дети вас не оставят.

— Что, все так плохо снаружи?

— Постарайтесь пока не думать об этом. — Она болезненно улыбнулась. — Я домой вообще не хожу. Никто там не ждет. Война, будь она проклята…

— Простите…

— Не стоит. Найти шоколадку будет не просто, но я постараюсь. Приходите в себя.

И снова белый больничный потолок… После обеда я отважился выйти в коридор и попросился у дежурной сестры на улицу. Она отнеслась к просьбе с тревогой, но все же усадила меня в инвалидное кресло и, закутав в одеяло выкатила на балкон. Закурив, она осталась со мной ненадолго.

— Курите?

— Нет, спасибо. Курение убивает…

Она рассмеялась, глядя на руины полуразрушенного города и стены, посеченные осколками.

— Как там, с той стороны?

— Живут люди, — пожал я плечами. — Но идиотов тоже хватает.

— Забавный ты жмурик. Говорят, героем на войне был?

— Был, наверное. Толку сейчас с этого?

— Не скажи. Такую змею задавили! Разгребемся, поплачем, да заживем! Отстроимся заново, детей нарожаем. Баб то вон сколько осталось без мужиков. Глядишь и ты на что сгодишься, а? Машинка то хоть работает?

— Да как тебе сказать? Ноги по утрам мерзнут!

Сестра рассмеялась. Докурив сигарету, она щелчком отправила ее в долгий полет.

— Ну все братец, поехали обратно. Ты не один у меня.

Уже в палате, открыв дверцу шкафа, я наткнулся на зеркало. Зрелище удручающее. Руки истыканы иглами. Седые лохматые волосы, щетина, рискующая стать бородой. Тонкие ножки, впалый живот. Разве что без пролежней… Глаза пустые, рожа унылая. Смотреть больно. А может и правда, привиделось все? Плод больной фантазии… Как теперь быть? Болезненное неприятие действительности отозвалось острой болью в висках. Я присел на кресло на несколько минут. Потом, собравшись духом, занялся своим телом. Нехитрыми упражнениями привел мышцы хоть в какой-то тонус.

Вечером, когда стемнело, вернулась Ольга. Сунув мне в руку конфету, она уселась в кресло.

— Я связалась с вашим сыном. Завтра к обеду он будет здесь. Но есть и плохая новость.

— Какая?

— Нас скоро эвакуируют. Новое областное правительство, мягко говоря, оборзело. Подмяли под себя бункер и все запасы. Будут выдавать только тем, кто пляшет под их дуду. За палочки и трудодни. Семян на посевную не дали, лекарства не выдают почти. Говорят, из центра сюда войска движутся, порядок восстанавливать. Сколько можно уже…

— Может запасы кончаются?

— Да нет, там на несколько лет для всего города. Тем, кто остался и вовсе лет на десять хватит. Твари конченные…

— Мало приятного… — вздохнул я. — Крепитесь.

— Ай… — она махнула рукой. — Я то при деле. С вами что будет?

— Не в первой. Руки, ноги целы, машинка работает. Чего еще нужно?

— Ой ли? — Ольга звонко рассмеялась. — Откуда столько оптимизма в вашем тщедушном теле?

— Плакать что ли? Тут, говорят, дефицит мужской силы образовался. Буду работать за еду!

— Это вам Жанка напела? Да она всем так говорит. Надежду вселяет. У нас, процент самоубийств зашкаливает. Люди жизни такой не выносят. Хотя, если верить статистике, то спорить сложно. Только по скромным подсчетам нас один к пяти. Стала бы я…

Доктор Дюваль осеклась и замолкла, уткнувшись в планшет. Похоже она вспомнила то, чего вспоминать не хотела. Минут через десять легкая улыбка вернулась на ее лицо. Она вздохнула, протерла очки и отложила их в сторону.

— Вы хотели послушать мой рассказ, — напомнил я.

— Да, хотела. Но у меня есть предложение по лучше.

Доктор подошла к постели и сунула руку под одеяло. Прохладные пальцы скользнули вниз по животу.

— И правда работает… — констатировала она, дождавшись эффекта.

Закрыв дверь палаты, она подперла ручку стулом, чтобы никто не вошел. Избавившись от туфель, Ольга на ходу сняла нижнее белье и расстегнула халат. Не уж то она позарится на старика? Мне не верилось до последнего.

Стянув с меля одеяло, доктор Дюваль задрала мою больничную сорочку и поработала кулачком.

— Вы ведь не против? — спросила она, глядя в глаза.

Я улыбнулся и покачал головой. Схватившись за поручень кровати, Ольга взобралась на нее и проворно перекинула ногу. Направив в себя член, она содрогнулась. Схватившись за него двумя руками, она тяжело сглотнула слюну и покраснела. Отвердевшие соски проступили сквозь тонкий бюстгальтер.

— Он больше, чем я рассчитывала, — призналась она. — По быстрому не получится.

— Я никуда не спешу.

— Ну да… и то, верно. С Жанной я договорилась, она постучит, если что….

— Ага, значит, это спланированное покушение?

— Значит, спланированное… — она приподнялась на коленях и, встав на корточки, повторила попытку.

На сей раз она уже достаточно намокла и член мой, медленно, но, верно, начал волнительное погружение. Удерживая его пальцами под анатомически правильным углом, доктор Дюваль пошире развела бедра и закусила губу. Вновь опустившись на колени, она, пусть и не целиком, но приняла его в себя.

— Больно?

— Нет, не нас только. Размерчик то в самый раз, просто давно не было… Я уж и забыла, как это приятно, когда в тебя проникает мужская штуковина. Сам то как? Давление, сердечко не шалит?

— Все хорошо, — я погладил ее напряженные бедра. — Не спеши.

Минут через тридцать, достаточно возбудившись, она уже без помех скользила своей мякотью по моей отвердевшей плоти. О контрацепции доктор не заботилась. Чрево Ольги обнимало меня столь плотно, что, когда я наполнял его, наружу ничего не просачивалось. Получив свою дозу экстаза, она снова набирала темп. Ольга доводила себя до оргазма и в самый последний момент замирала, позволяя волне наслаждения стихнуть. Так продолжалось несколько раз, прежде чем она опустошалась. Наконец, уже под утро, Доктор Дюваль нехотя извлекла из себя член и зажала ладонью промежность. Проворно соскочив с постели, она убежала в туалет. Вернулась растрепанная, шаткой, похотливой походкой. Свет из проема