свои своенравные желания. — У тебя не будет предвзятого мнения о твоих коллегах.

Она нахмурилась, ее розовые губы надулись.

— Но ты ведь тоже не знаешь, не так ли? Если верить сплетням, ты присоединился к компании только для того, чтобы помочь своей матери стабилизировать положение фирмы.

— Сплетни верны.

Он временно присоединился к бизнесу, чтобы помочь разваливающейся компании своей матери, но, если «Дешам» в конце месяца перейдет во владение конгломерата его отца, Лукас не проведет больше ни дня в этом офисе.

— Значит, у тебя не будет предвзятого мнения о людях, которые здесь работают, как и у меня, — заметила Блэр, складывая руки на шелковой белой блузке. — Почему ты не можешь сам шпионить за служащими?

Если бы все было так просто.

— Потому что я сын основателя. Пикантная беседа обрывается, когда я вхожу в комнату. — Он наклонился вперед. — Тогда как у тебя будет доступ к более спокойным и честным дискуссиям.

Тень промелькнула в ее светлых глазах, и она быстро опустила взгляд. Теперь, когда рабочий день уже давно подошел к концу, Лукас заметил, как тихо стало в здании за пределами его офиса.

Его обдало жаром от осознания того, что они одни на этом этаже. Только он и эта женщина, которая очаровывала его, как никто другой.

— Я бы хотела обдумать это, прежде чем дать тебе свой ответ, — наконец сказала Блэр, ее голос был мягче. — Могу я дать тебе знать в конце недели?

— Разумеется.

Встреча прошла лучше, чем он надеялся. Он провел с ней в отдельной комнате пять минут и не позволил своему личному желанию склонить их разговор к ссоре.

Чувство удовлетворения от этого побудило его попытать счастья.

— На самом деле у тебя есть время до субботы. Я хочу, чтобы ты поработала над фотосессией в особняке моей матери.

Блэр моргнула:

— Ты имеешь в виду дом, где живу я и другие коллеги?

— Да. Журнал «Баннер» пишет статью о ней для своего номера «Известные женщины года», — напомнил ей Лукас, уверенный, что его мать, должно быть, уже говорила с Блэр и ее соседками по комнате об этом проекте. — Они хотят получить несколько фотографий бруклинского многоквартирного дома, который она пожертвовала, чтобы помочь женщинам творческих профессий обосноваться в Нью-Йорке.

Блэр выпрямилась на своем месте, откинув свой длинный хвост с плеча.

— Мы платим за квартиру, ты же знаешь. Мы не принимаем подачек.

— Разумеется.

Он наклонил голову, признавая свою ошибку. Он не хотел ранить ее гордость.

— Я только имел в виду, что мама не получает прибыли от проекта. Во всяком случае, моя мать упомянет косметику «Дешам» в сопроводительном интервью, и она настояла на том, чтобы использовать свой собственный макияж и визажиста.

— Вряд ли Сибил захочет, чтобы самый новый визажист в штате сделал ей макияж для чего-то подобного. Она могла позвать кого угодно. Я уверена, что у нее есть личные предпочтения.

Неужели? Возможно, отдалившись от отца, он также невольно увеличил расстояние между собой и матерью. Он должен исправить это. И все же инстинкты подсказывали ему, что его амбициозная мама предпочла бы, чтобы Лукас помог ей сохранить контроль над своей компанией, а не контролировать, кто будет наносить ей макияж для фотосессии.

Лукасу нужно было проводить больше времени с Блэр, и фотосессия в субботу позволит ему сделать это.

— Моя мать не нанимает тех, в кого не верит. О твоем таланте говорит то, что она не только предложила тебе одно из мест в особняке, но и наняла тебя работать в свою компанию.

Если бы шпионом оказалась Блэр, то уровень ее осведомленности был бы самым высоким из всех сотрудников. Потому что тогда она не просто обманывала своего работодателя, но и совала нос во весь конкурсный процесс, чтобы ее выбрали на место в особняке. Потенциальные резиденты соперничали за признание, представляя резюме и эссе о том, чего они надеялись достичь, находясь в Нью-Йорке. Каждого кандидата рассматривал небольшой комитет друзей его матери, но окончательное одобрение исходило от самой Сибил.

Учитывая, каким ударом будет для его матери обнаружить, что один из ее сотрудников продает секреты компании, Лукас очень надеялся, что ошибается насчет Блэр.

Глубоко вздохнув, она кивнула:

— Хорошо. Я сделаю Сибил макияж, если она этого захочет. Я польщена, что меня пригласили.

Она поерзала на стуле, и это движение приблизило ее голое колено к его. Высокие каблуки ее розовых лодочек исчезли в густом переплетении темного турецкого ковра под их ногами. Его внимание медленно переместилось вверх по ее икрам.

Его пальцы чесались проделать тот же путь.

Их глаза встретились.

Держись.

У Лукаса участился пульс.

Ее зрачки расширились, дыхание участилось.

— На этом все?

Блэр вскочила и отступила на шаг, чтобы между ними было больше пространства.

Спешила ли она отступить, потому что чувствовала то же притяжение, что и он? Или из-за нечистой совести? Больше времени, проведенного с ней, поможет ему выяснить правду.

— Да. Это все. — Он поднялся медленнее, а она направилась к выходу. — Я буду ждать твоего ответа, когда увижу тебя в субботу.

Ее шаги замедлились.

— Ты будешь там на съемках? — Ее взгляд на мгновение метнулся к окну, прежде чем снова вернуться к его лицу.

Лукас поборол в себе желание потянуться к ней и ответить на это женское любопытство каким-нибудь своим откровенным мужским интересом. Вместо этого он просто кивнул:

— Это значительная рекламная возможность для бренда матери.

— Хорошо. Это… хорошо. — Блэр практически бросилась к двери. — Тогда увидимся.

Проскочив мимо Лукаса, Блэр выбежала из кабинета. Он уловил легкие нотки ванили в ее запахе, как будто аромат всех лакомств, которые она пекла, постоянно цеплялся за нее.

И хотя он сопротивлялся тому, чтобы смотреть, как она уходит, когда закрывала дверь, Лукас не мог сдержать желания сделать глубокий вдох и снова уловить этот легкий аромат. По причинам, которые не мог полностью определить, он хотел Блэр с голодом, которого не испытывал ни к одной женщине в течение долгого времени.

Но будь он проклят, если будет действовать так, пока не убедится наверняка, что это не она продает секреты компании.

— Блэр, что с тобой?

Блэр взглянула на Тану Блэкстоун — одну из ее соседок по комнате, которая стояла у лестницы рядом с кухней. Блэр в это время поливала горячим соусом кастрюлю с пахлавой. Должно быть, сегодня у начинающей актрисы было прослушивание, потому что волосы, которые она обычно красила в радужно-яркие оттенки, были естественными глянцево-каштановыми. Даже ее одежда была сдержанной: облегающее черное платье с наброшенной поверх джинсовой