И наконец, повсюду царила удручающая нищета, и даже не столько из-за поборов и злоупотреблений Рима, сколько по причине полного развала экономики и самоуправства латифундистов.

В качестве примера возьмем римскую Галлию. Уже с конца I века здесь устанавливается домениальная система, основанная на господстве крупных землевладельцев. Рядом с бесправными владельцами жалких клочков земли хозяин большого поместья чувствовал себя всемогущим. У него была укрепленная усадьба, превращенная в крепость, и собственная гвардия, его земли возделывали рабы и слуги или же крестьяне-арендаторы, часто вынужденные заключать договора на драконовских условиях. Однако его реальная власть этим не ограничивалась. Он беспощадно эксплуатировал свободных крестьян, которые в те тяжелые времена вольно или невольно переходили под его «защиту». Латифундист устанавливал для подвластных ему людей собственные законы, заставлял их отрабатывать барщину и отдавал на произвол управляющих и свирепых арендаторов, которые выжимали из поместья последние соки, отдавая хозяину только часть дохода в виде оброка. Запрет уходить с земли распространялся практически на всех, кто жил крестьянским трудом. Позднее римские законы только усилят этот крепостной гнет. Суровые наказания, невыносимый труд и злоупотребления латифундистов и их управляющих приводили к тайному бегству крестьян, а порой и вспышкам насилия. Беглые, беднота, разорившиеся крестьяне и безработные устраивали голодные бунты, громили все, что попадалось под руку, и захватывали целые области, организованно обеспечивая их оборону и хозяйственное использование. К 280 году эта вольница занимала около трети страны. Это были «багауды», люди, поставленные в Империи вне закона, жившие по собственным законам и всегда готовые дать вооруженный отпор «силам правопорядка», регулярным войскам и частным отрядам крупных землевладельцев.

Багауды сыграют не последнюю роль в жизни Аттилы. Их первое крупное восстание произошло в 270 году. Тогда началось «революционное крестьянское движение», организованная или, как часто говорят историки Галлии, «первая багаудия». Волнения то затухали, то вспыхивали с новой силой, но никогда не прекращались. Слово Bagaudae или Bacaudae по одной версии означало на кельтском «борцы», по другой — происходило от имени одного из вождей мятежников — Бага или Бака.

Багауды селились общинами, в которых были свои начальники и подчиненные, крестьяне, ремесленники, проповедники и воины; они добывали себе пропитание крестьянским трудом и отбивались от римских войск оружием, захваченным в боях или произведенным в собственных мастерских. К ним стекались все, кто искал лучшей доли: беглые рабы, крепостные, батраки, разорившиеся ремесленники и дезертиры. Они сторонились разбойников, но иногда устраивали совместные набеги на богатые поместья. Волнения происходили не только в Галлии, но и в Испании, Иллирии, Египте и даже самой Италии. Но то были восстания рабов, а не крестьянские войны, как в Галлии.

Багауды то объединялись с регулярными войсками и отрядами местной самообороны для борьбы против внешнего врага, то, наоборот, переходили к захватчикам, видя в них освободителей и надеясь затем поторговаться с ними. Какое искушение для агрессора заручиться поддержкой этой вольницы! Тем более, что в посредниках и предателях, как увидим далее, недостатка не было…

Несомненно, что сами огромные размеры Империи служили первой причиной ее уязвимости. В середине III века при императоре Валериане были получены неумолимые свидетельства того. Императору пришлось одновременно отбиваться от северных и южных алеманнов, франков, дунайских готов и персов. Валериан спешно привлекает к управлению страной своего сына Галлиена (253 год) и поручает ему оборону западных рубежей, а сам устремляется на персов, которые захватили Сирию. Валериан был разбит и захвачен в плен персидским царем Пором, которого римляне называли Шапуром, и в течение девяти лет царь, садясь на коня, использовал спину римского императора вместо подножки, а затем приказал живьем содрать с него кожу. Галлиен же после ряда несомненных успехов был убит — за то, что не смог остановить поход дунайских племен на Медиолан.

Настоящее возрождение стало возможно только благодаря гению императора Аврелиана. Начав свою карьеру полководцем при Клавдии II, он отогнал варваров от западных границ, вынудил готов капитулировать и оставил в тех местах необходимые войска, дабы не допустить возобновления готской угрозы, а затем встретил легионы «императрицы Востока» Зенобии, которая, придя на смену почившему супругу Септиму Оденату, встала во главе сепаратистов Сирии, Малой Азии и Египта, разбил ее и захватил в плен, уничтожив так называемое «Пальмирское царство». Став императором и возвратившись в Рим в 270 году, он укрепляет столицу, как ни один из его предшественников — «Аврелианова стена» сохранилась до наших дней. Но в это время от Империи отложилась Галлия, обремененная возобновившейся войной с франками, алеманнами и другими германскими племенами и кланами, которых все прибывающие новые пришельцы вытесняли на земли Империи, а также выступлениями багаудов, усугублявшими глубокий экономический кризис. Был избран «галльский император» Тетрик, которого Аврелиан хорошо знал по совместным походам против германцев.

Тетрика и его сына Тетрика II, разделившего власть с отцом, тут же накрыло волной бандитизма, захлестнувшего страну, восстаний колонов-варваров и разбойных нападений багаудов. Оба Тетрика были напуганы поглощавшей их пучиной анархии и тайно вошли в сношения с Аврелианом. Был разработан следующий план: Аврелиан вторгнется в Галлию и окружит войско Тетриков, галлы сдадутся на почетных условиях и перейдут под командование Аврелиана, а самих «императоров» сопроводят под эскортом в Рим. Все вышло, как и было задумано. Аврелиан жестоко подавил внутреннюю смуту. Тетрики какое-то время жили под надзором в роскошном особняке — как и Зенобия! Затем Тетрику-старшему вернули его прежнее достоинство римского сенатора и поручили управление одной из областей Италии…

Но всё та же проблема с огромной Империей: Аврелиан вознамерился покончить с персами, и в результате возникли трения с верховным командованием, а дальше — заговор командиров, убийство Аврелиана вольноотпущенником, расправа разъяренных солдат с заговорщиками и новый император — Тацит, семидесятипятилетний потомок великого историка. Тацит — все те же бескрайние просторы Империи! — предпринимает безумный поход на аланов, спустившихся с Кавказа и захвативших территорию современной Турции. Снова конфликт с верховным командованием, и Тацит убит после каких-нибудь восьми месяцев правления (276 год).

Аланы еще не раз встретятся на страницах этой книги. Это был удивительный народ. Пришли аланы неизвестно откуда, возможно, из Казахстана, теснимые другими кочевниками. В конце концов они осели между Волгой, Кавказом и Доном, став мирными пастухами, больше думающими о защите своих семей и стад, чем о расширении владений. Обороняли они главным образом восточные рубежи, откуда время от времени появлялись орды кочевников. Затем совершенно неожиданно аланы, как следует вооружившись, вторгаются на Северный Кавказ, а потом ценой невероятных усилий преодолевают Кавказский хребет, опустошают районы Батума, Тифлиса и даже Баку, после чего, точно по сигналу, возвращаются, откуда пришли, обремененные трофеями, явно не оправдывавшими тягот похода. Возможно, это было временное отступление, поскольку на другом берегу Волги были замечены угрожающие скопления грабительских шаек кочевников и нужно было где-то переждать, пока опасность не исчезнет. Но почему аланы двинулись в труднодоступные Кавказские горы, а не на север? Несомненно потому, что на русских равнинах обосновались достаточно энергичные и агрессивные народы, а также в связи с тем, что из центральной Руси полились пугающие орды, до странности похожие на те, что маячили на волжских берегах. Их целью, по-видимому, было Каспийское море. Римляне полагали, что эти кочевники пришли из Сибири. Итак, аланы оказались зажатыми с востока и с севера новыми пришельцами, а так как они ни за что на свете не желали столкнуться с могучими и страшными готами, обосновавшимися на западе и ставшими также хозяевами Меотиды (Азовского побережья), у них просто не было другого пути, кроме как с боями прорываться на юг.