— Я должна принести свои извинения, — просто сказала Верена. — Боюсь, утренняя прогулка верхом утомила меня, и я уснула. Искренне надеюсь, что мое запоздалое появление не причинило вам неудобств.

— Мы с твоей мачехой хотели бы кое-что обсудить, но об этом позже. Сначала я хочу, чтобы ты рассказала, как поживает мой чудесный жеребец.

Верена ухватилась за возможность отвести разговор в сторону от скользких тем. Любовь к лошадям была одной из радостей жизни, которая объединяла их с отцом.

— Это животное с сильной волей, папа, но, ах, как он скачет! Когда я верхом на нем, мне кажется, что я лечу. Он бесстрашен, как лев, и прыгает, будто у него растут крылья…

— Все это представляется мне опасным, — вмешалась графиня. — Милорд, вас не смущает, что ваша единственная дочь предается подобным развлечениям? Легкий галоп хорош для леди, но эта дикость и необузданность совершенно не к лицу дочери графа. Леди никогда не позволяет лошади прыгать, она лишь пускает ее рысью.

Граф закашлялся, чтобы скрыть улыбку. Ему по душе была живость Верены. По части верховой езды она не уступала в бесстрашии мужчинам, и граф втайне гордился ею.

— Не вижу никакого вреда в подобном времяпрепровождении, — начал он. — Я одобряю здоровые упражнения на свежем воздухе — не в пример этим лондонским леди, сидящим дома без дела и бледнеющим с каждой секундой!

— Здесь я полностью с вами согласна, милорд, но молодой женщине не к лицу носиться по округе, словно какому-нибудь бродяге. Никакой лондонский джентльмен не сочтет это привлекательным.

Верена подняла взгляд от тарелки с супом.

— А мне бы не понравился джентльмен, который не умеет насладиться захватывающим галопом по бездорожью, — высказалась девушка.

Слова застряли у Верены в горле, когда впервые за вечер она обратила внимание, что ее мачеха надела на шею.

— Прошу прощения за любопытство, — начала девушка, — но вот это изумрудное ожерелье, что сейчас на вас… кажется, у моей матери было очень похожее.

— Это было ожерелье твоей матери, и мы больше не желаем об этом слышать, — отрезал граф.

Графиня провела пальцем по украшению, висевшему на ее далеко не стройной шее, и улыбнулась про себя.

— Такие вещи заслуживают, чтобы их носили, а не прятали в шкатулке под замком.

Оставшуюся часть ужина Верена молчала. Ей невыносимо было смотреть в глаза и отцу, и мачехе. Вместо этого она потупила несчастный взгляд в тарелку, едва касаясь того, что ставили перед ней слуги.

— Не голодна? — спросила графиня, когда клубничное soufflé a la Parisienne[3] унесли нетронутым. — Надеюсь, ты ничем не заболела? Мы запланировали для тебя очень насыщенные выходные, и я хочу, чтобы ты выглядела как можно лучше.

Верена молчала и вопросительно смотрела на отца с мачехой. Напряженность обстановки стала очевидной. У отца был в высшей степени неловкий вид, когда он прочистил горло и начал:

— Мы с твоей мачехой…

— Твой отец пытается сказать, — перебила графиня, — что тебе уже давно пора выйти замуж. Я была изумлена, когда узнала, что за весь лондонский сезон никто не предложил тебе руки и сердца. Мы оба считаем, что двадцать один год — это предельный возраст, когда еще можно надеяться составить хорошую партию.

Верена лишилась дара речи. Кровь отлила от головы, и девушке показалось, что она вот-вот потеряет сознание.

Мачеха продолжала, не прерываясь:

— Я вижу, существует опасность, что ты останешься старой девой, если немедленно не взяться за тебя как следует. Помня об этом, я лично выбрала достойного джентльмена, который будет за тобой ухаживать. Его зовут граф Делкеннет, и на этих выходных он приедет к нам, чтобы поохотиться и посмотреть, понравишься ли ты ему. Это хорошо обеспеченный джентльмен, владеющий земельными угодьями и титулом, но не имеющий наследника. Его первая жена умерла при родах вместе с ребенком, и теперь он ищет молодую жену. Это очень хорошая партия, и я не вижу для нее никаких препятствий, поэтому мы с твоим отцом ожидаем, что ты примешь его предложение.

Верена обратила молящий взор на отца, но тот поспешил отвести глаза.

— Папа? — испытующе спросила девушка.

— Твоя мачеха совершенно права. Тебе давно пора выйти замуж и стать хозяйкой собственного дома. Этот джентльмен — хорошая партия, он вполне годится тебе в мужья. Кроме того, когда у твоей мачехи появится ребенок, ей ни к чему будут заботы о незамужней падчерице.

— Но, папа, я хочу выйти замуж по любви, как вы с мамой! Я не думаю, что вынесу жизнь с мужчиной, который мне не нравится.

Граф принялся нетерпеливо барабанить по столу пальцами.

— Дочь, твоя мачеха любезно взяла на себя задачу, с которой ты, похоже, не сумела справиться, когда была в Лондоне, — она нашла тебе приемлемого жениха. Ты должна быть благодарна, что она так хлопотала за тебя. Ты познакомишься с герцогом Делкеннетом, и, если тебе повезет в него влюбиться, я первым за тебя порадуюсь.

Верена не могла больше этого выносить. Рискуя еще больше разозлить отца, она встала из-за стола и спешно покинула комнату, ни слова не сказав.

«Как он может так поступать? Как он может?! — всхлипывала девушка, взбегая по лестнице к себе в спальню. — Я думала, он меня любит, но теперь вынуждена усомниться в этом».

Проскочив мимо сбитой с толку Виолетты, Верена ворвалась в спальню и заперла за собой двери, заливаясь слезами.

«Я не выйду за мужчину, которого сама себе не выбирала, — рыдала в подушку девушка, — мама никогда бы для меня такого не хотела. Но такое впечатление, что мои желания не берутся в расчет. Ах, мамочка, милая, как жаль, что тебя нет рядом, ах, как же ты мне нужна! Что со мной будет? Ах, что со мной будет?»

Стрелки отсчитывали час за часом, и Верена начала потихоньку брать себя в руки.

«Я должна что-нибудь придумать, я не могу просто покориться такой доле».

Девушка ворочалась на шелковом покрывале, ее волосы спутались в узлы, на щеках блестели невысохшие слезы.

«Какой несчастной я буду, если меня против воли выдадут замуж. Нет, я не стану женой человека, которого не люблю! Вспомнить бы только, почему мне так знакомо имя герцога, а лица припомнить не могу…»

Последних месяцев было более чем достаточно, чтобы показать Верене, какой может быть жизнь без любви.

Отец никогда еще не был с ней таким отстраненным. Теперь он лишь изредка проявлял теплоту, которая царила в Росслин-холле, когда они жили вдвоем.

«Такое чувство, будто с появлением мачехи он совершенно забыл о маме, — с болью сказала себе Верена и снова расплакалась. — Я поистине чахну без любви, и кажется, что пройдет еще немало времени, прежде чем я вновь найду ее в Росслин-холле».