— Прекрасная мысль! — воскликнула Синтия. — Где Мэдисон? — повторила она, обращаясь к Капитану Кранчу.

Попугай упорно хранил молчание.

— Ну же, детка, — взмолилась мамаша Мэдисон.

— Зажги мой огонь, — проскрипел Капитан Кранч. На этот раз я тоже расслышал слова.

— Давайте не будем спешить, — предложил Берни. — Я должен восстановить хронологию.

— А что это такое? — спросила Синтия.

Да, мне тоже интересно. Мой партнер нередко употребляет длинные и сложные слова. Будь у него выбор, он дни напролет проводил бы, уткнув нос в книжку, только вот из-за обязанности выплачивать алименты и неудачного вложения денег в предприятие по пошиву трусов с пестрым гавайским рисунком (Берни без ума от одежды с гавайскими мотивами) выбора у него нет.

— Последовательность событий, — объяснил Берни. — Когда вы видели Мэдисон в последний раз?

Синтия посмотрела на свои часы: большие, из золота. На запястьях, в ушах и на шее у нее тоже было золото. Лично я к нему равнодушен. Пару раз пробовал лизнуть — ничего особенного, хотя серебро на вкус еще хуже.

— В восемь пятнадцать утра, — ответила Синтия, — когда подвезла ее к школе.

— Как называется школа?

— Хейвенли-Вэлли.

— Не слышал о такой.

— Она совсем новая, расположена к северу от Пума-Уэллс. Там работает мой бывший муж, предприниматель по строительству частных жилых домов.

— Ваш бывший муж? Отец Мэдисон?

— Да. Мы в разводе уже пять лет.

— Вы звонили ему?

— Разумеется. Он не видел девочку.

— Опекунство оформлено на вас?

Синтия кивнула.

— Мэдди проводит с Дэймоном часть выходных, он может забирать ее на каждое второе Рождество, и все такое.

Берни достал блокнот и ручку.

— Дэймон Шамбли?

— Кифер. После развода я снова взяла девичью фамилию.

Девичью фамилию? Это еще что за штука? Не перестаю дивиться на людей: меняют имена как им вздумается. Меня, к примеру, зовут просто Чет, коротко и ясно.

— Мэдисон тоже носит фамилию Шамбли?

— Да.

— Когда вы с мужем развелись, ей было около десяти лет?

— Верно.

— Как она отреагировала на развод?

Синтия вздернула плечи, потом опустила. Такое пожимание иногда обозначает, что человеку все безразлично — тут уж я не сильно разбираюсь, но, может быть, это не типичный случай?

— Сами знаете, как говорят насчет детей.

— И как же?

— Развод родителей для ребенка лучше, чем плохой брак.

Берни моргнул. Мимолетное движение ресниц, едва уловимое, но я понял, что у него на уме. Он думал о Чарли и о собственном разводе. Что такое «брак» и «развод», у меня не спрашивайте, даже не пытайтесь. В собачьем мире ни того ни другого понятия не существует.

— Не понимаю, при чем тут исчезновение Мэдисон.

Ага, я тоже не врубился.

— Я должен собрать информацию, — ответил Берни. — Заполнить пробелы. — Любимое выражение моего партнера, в большинстве случаев срабатывает безотказно.

— Простите, — смутилась Синтия, — я не собиралась вмешиваться в вашу работу. Просто… — Ее глаза опять увлажнились.

Однажды крупная слеза Леды капнула на пол, и я ее попробовал. Оказалось, соленая! Удивительно.

— Просто… Господи, где же она может быть?

Берни оглянулся по сторонам, заметил на столе пачку бумажных носовых платков и подал один Синтии.

— Когда вы решили, что Мэдисон пропала?

— Когда она не приехала домой на автобусе. Во второй половине дня я обычно уезжаю из дома — веду небольшой бизнес.

— Какой?

— Занимаюсь дизайном электронных открыток.

— Электронных открыток?

— Если хотите, могу занести вас в список клиентов. — Синтия достала еще один платочек и высморкалась. Нос у нее был крошечный, совершенно бесполезный — не то что мой! И все же любопытно: что чувствуешь, когда сморкаешься? Внезапно у меня самого засвербило в носу.

Синтия и Берни еще немного поговорили о расписании автобуса, о телефонных звонках, которые она сделала в школу, своему бывшему мужу, подружкам Мэдисон, но я уже не слушал, поглощенный странными ощущениями в носу. Потом до меня вдруг донеслось:

— Почему он так сердито скалит зубы?

— Скорее просто морщит нос, — сказал Берни. — Чет, ты в порядке?

Стыдно-то как! Я хорошенько встряхнулся — верный способ начать все заново — и подошел к Берни, бодрый и энергичный, с задранным хвостом.

— Он в полном порядке, — подтвердил Берни.

Синтия как-то странно посмотрела на меня.

— Никогда раньше не видела таких собак.

— Каких «таких»?

— С разными ушами. Одно — белое, другое — черное.

Между прочим, высказываться насчет чьей-то внешности — неприлично. По-моему, это всем должно быть известно. Я тут же решил, что Синтия мне не нравится. Взгляд на Берни убедил меня в том, что и ему эта дамочка не по душе.

— Мне кое-что потребуется, — произнес он сухо, почти холодно. — Телефон и адрес вашего бывшего мужа, подруг и приятелей Мэдисон, всех остальных, с кем она общается, — учителей, тренеров и так далее. И фотографию хорошего качества.

— Одну минуту, — сказала Синтия и вышла из комнаты.

Берни сразу перешел от слов к делу: обернулся ко мне и негромко спросил:

— Нашел что-нибудь?

Я подбежал к столику с телевизором и наклонился вперед, давая напарнику подсказку. Тот опустился на колени, выудил из-под стола пакетик с марихуаной, взвесил на ладони и закинул обратно.

— Молодец.

В награду меня погладили по спине и почесали между ушами. Красота!

Возвратившаяся Синтия протянула Берни листок бумаги и фотографию в рамочке. На фото была запечатлена девушка с конским хвостом. Собственно, кони меня не интересуют, а конские хвосты очень даже нравятся.

— У Мэдисон есть парень? — задал вопрос Берни.

— Нет.

— Тогда, пожалуй, все. — Берни еще раз обвел взором комнату. — Мне нужна какая-нибудь вещь с ее запахом.

— Наволочка подойдет?

Берни подошел к кровати и снял с подушки наволочку. Мне она показалась розовой, хотя, по мнению моего партнера, в оттенках я не разбираюсь. Как следует обнюхав наволочку, я запомнил запах Мэдисон: аромат юной девушки, с нотками меда, вишни и еще большого цветка, похожего на солнце, который растет вдоль дорог. Берни сложил наволочку и убрал в пакет.