Он с ожиданием посмотрел на Холмса, который в задумчивости курил свою трубку и, казалось, совсем не слушал молодого человека. Пауза затягивалась, но мистер Домбре спокойно ждал. Холмс выпустил струю дыма и произнёс:

– Я возьмусь за ваше дело, мистер Домбре. Продолжайте.

И наш посетитель продолжил.

– После смерти отца мне передали письмо, в котором он говорил, где искать завещание…

– Можно взглянуть на это письмо? – перебил его Холмс.

Мистер Домбре протянул конверт. Холмс внимательно прочёл его и передал мне. Ситуация повторялась. Уже понимая, что будет в письме, я взглянул на текст и всё же был поражён, ибо сегодня видел подобное – и, главное, где?! – у предыдущего посетителя. Значит, мистер Домбре является его братом, а следовательно, и сыном профессора Мориарти! Как они не столкнулись внизу? Или у них была договорена очерёдность? Я перевёл взгляд на Холмса, но выражение лица того было невозмутимо. Видимо, данное обстоятельство совсем не удивило его.

– Продолжайте, пожалуйста, – сказал Холмс.

– Я сначала подумал о женщинах, с которыми был близок, но потом, поразмыслив, понял, что они здесь ни при чём, так как между написанием письма и смертью моего отца прошло некоторое время, и он вряд ли мог знать о моих новых увлечениях. Таким образом, единственной близкой мне женщиной оставалась моя мать. Но встал вопрос: «Где искать?» Все её вещи были уничтожены после её смерти, отец почему-то не хотел иметь ничего, что бы напоминало ему о ней. Единственное, что от неё осталось – это её портрет. И точно, за ним я нашёл вот это… – Он протянул Холмсу лист бумаги:

– И что же вы предприняли? – спросил Холмс, бегло ознакомившись с документом.

– Я показывал это письмо разным людям, но, к сожалению, никто не смог его прочесть. Некоторые из математиков, которым я показывал письмо, предполагают, что ключевыми в нем являются слова: « о повторяющейся непростоте в каждой строке ». – Мне вспомнилось предыдущее письмо. Действительно, этим письма и отличались, – …а также « о неизменности каждой ячейки ». И они предполагают, что не хватает второй части письма, которую я найти не смог.

– Но вчера, – продолжил мистер Домбре, – я узнал, что вы живы, поэтому я и приехал просить у вас помощи. – Он ещё раз выжидающе посмотрел на Холмса.

– Хорошо, мистер Домбре. Я сделаю всё, что смогу. Вы можете оставить мне бумаги? И как я могу с вами связаться?

– Конечно. Я живу по адресу, указанному в визитке, – ответил мистер Домбре, поднимаясь. – До встречи, господа.

Он повернулся и, не дожидаясь ответа, быстро вышел.

– Это невероятно, Холмс! – воскликнул я после его поспешного ухода. – К вам в один и тот же день пришли два сына Мориарти с одной и той же просьбой, причём, судя по всему, они не догадываются об этом. Складывается впечатление, что они недолюбливают друг друга.

– Вы правы, Уотсон. Это и есть разгадка завещания профессора Мориарти! Думаю, я смогу прочитать его через несколько минут.

С этими словами Холмс сорвался с места, не забыв прихватить бумаги обоих братьев. Но через пару часов озадаченный Холмс вернулся ко мне.

– К сожалению, Уотсон, я недооценил профессора. В то же время, как я и предполагал, существует только одно завещание и оно состоит из двух частей. Помните, Уотсон, – продолжил Холмс, – фразу, которая отличает одно письмо от другого: «и помни о повторяющейся простоте…», – процитировал Холмс письмо мистера Уилбри. – «и помни о повторяющейся непростоте…», – прочёл он письмо мистера Домбре. Понимаете? Из письма мистера Уилбри необходимо взять символы, которые находятся на местах простых чисел, а остальные выкинуть, ну а из текста письма мистера Домбре, соответственно, находящиеся на местах непростых чисел. При этом нельзя забывать о «…неизменности каждой ячейки», – Холмс вновь процитировал письмо мистера Уилбри. – Я неспроста упомянул о символах, а не о буквах, так как кроме букв могут кодироваться и знаки препинания, и цифры, и пропуски между словами. Так вот, я поступил именно так и получил вот эти два текста, – он протянул мне два листка, текст на которых значительно поредел и выглядел несколько странно.

Текст письма мистера Уилбри с учётом простых чисел

Видя моё изумление, Холмс продолжил:

– Ну а далее всё очень просто. Необходимо объединить полученные после анализа два текста. Таким образом, мы получаем вот это, – Холмс передал мне лист с очередной бессмыслицей:

– Как видите, Уотсон, это ещё не конец. Перед нами ещё один шифр, и он достаточно сложен. Но мы на правильном пути. Видите дату внизу?

Текст письма мистера Домбре с учётом непростых чисел

Логика Холмса мне была понятна, но что-то тревожило, не давая принять такие обоснованные выводы. Я перебирал листки, попеременно всматриваясь в зашифрованный текст, а мой друг терпеливо ждал. Но вскоре он встал и вышел, оставив меня одного. Удивительно, но мне стало легче, ничто не довлело более над моими мыслями, и я решил повторить, правильнее сказать, проследить все те выводы, которые сделал Холмс.

Простота. Простые числа. Это те, которые делятся на себя и единицу. На себя и единицу. Единицу. А единица? Как быть с ней? Я подошёл к книжному шкафу и, взяв словарь, нашёл статью о простых числах. Начал читать и сразу же меня осенило: Холмс ошибся! Я схватил листки, так и есть, он посчитал, что единица – простое число. Я вновь сверился со словарём, так и есть. Я откинулся на спинку кресла и перевёл дух. Машинально закурив, я стал рассуждать. А что, собственно, произошло? Холмс не математик и мог не знать или просто забыть особенность единицы. Со всяким может случиться. Докурив, я бросил папиросу в камин и позвал Холмса, который, как будто ожидая этого, быстро появился в гостиной.

Объединенное письмо

– Холмс, – начал я, думая, как бы не обидеть моего друга своим замечанием, – мне кажется, что вы не совсем правы в сортировке исходных шифровок.

Холмс выглядел спокойным. Он сел в кресло, закурил и, выпустив струю дыма, задал вопрос, который меня удивил:

– Вы о единице?

– Да, – протянул я, понимая, что Холмс имеет объяснение тому, мной обнаруженному.