* * *

Оба Компетентных человека были одеты в строгие, но не броские костюмы, пошитые явно не в Москве. Один из них сразу понравился Матвею: он был похож на русского барина – ухоженного, умного, вальяжного. Ему было около пятидесяти, его породистое лицо окаймляла светлая бородка, которую он иногда поглаживал – словно сметая с нее невидимую пыль. Кисти его рук были небольшими – предки этого «чекиста» происходили не из рабоче-крестьянского сословия. Он явно играл роль доброго следователя, причем играл без натуги, с удовольствием.

Второй был моложе лет на пять и выше первого почти на голову. На его шее, прямо под адамовым яблоком, Матвей заметил шрам, который оставляет трубка искусственного дыхания, когда ее вводят прямо в трахею. У него было одутловатое лицо с серыми мешками под глазами. «Ко всему прочему – сердечник и почечник», – решил Матвей. Словно подтверждая его слова, второй больше молчал, иногда потирая поясницу.

Вид у него был раздраженным и недоверчивым – словно этого человека вырвали из постели ради встречи, смысла в которой он не видел. А быть может, он просто исполнял роль злого следователя? «Ничего, – бодро говорил себе Матвей. – Корреспонденты продвинутых московских газет и не такое видывали».

Владимир Николаевич (так звали чекиста, похожего на барина) шуршал страницами «Вечерок» со статьями о Новой Хронологии, отмечая места, которые, по его мнению, были удачными. Матвей был согласен с большинством из комплиментов чекиста, но отмечал про себя, что тот явно желает ему польстить.

Наконец Владимир Николаевич закрыл последнюю газету.

– Могу засвидетельствовать с нашей стороны, что вы оставили впечатление квалифицированного и, скажем так, благонамеренного автора, который не гонится за дешевыми сенсациями. А это редкость среди вашей журналистской братии.

– Думаю, вы просто незнакомы с остальными моими статьями.

– Ну что вы, – улыбнулся Владимир Николаевич. – Знакомы. Со всеми – начиная с армейской малотиражки. Даже с теми, которые вы писали под псевдонимами. В вас есть какой-то внутренний предохранитель. Во все тяжкие вы не пускались никогда. Для журналистского дела это – недостаток. Но для гражданина России!.. – он многозначительно умолк.

– Давайте перейдем к делу, – буркнул Сергей Сергеевич (второй Компетентный собеседник).

– И то верно. – Владимир Николаевич откинулся назад и огладил свою бородку. – Дело вот в чем. В правительстве… – он сделал многозначительную паузу, словно намекая: правительство здесь ни при чем, смотри выше! – В правительстве сложилось мнение, что наш народ должен понять: прошлое России является предметом национальной гордости, а не исторических комплексов. Не предлагается переписывать его в духе Новой Хронологии или перевирать, как бывало в советские времена. Нам нужна правда и только правда. Убедительная и безупречная. Пушкин, Бородино, Сталинград и Гагарин – слишком избитые темы. Они уже навязли на зубах. Нужно новое, то, что раньше замалчивалось. Подвиги на поле боя. Духовные открытия. Книги, которые могли бы перевернуть мир. Благотворительность: в конце концов, бизнесменов надо приучать к мысли, что деньги можно отдавать, а не только брать. Не всегда выгода, согласитесь, имеет материальный характер.

– Семьдесят лет поливали грязью все, что было при Романовых, теперь охаиваем Советскую власть. Привыкли к мысли, что живем в черноте, в аду, – включился в разговор Сергей Сергеевич.

– Думаю, Матвей Иванович и сам это понимает, – слегка повернув к коллеге голову, произнес Владимир Николаевич. – Но известно ли вам, Матвей Иванович, о том, что три года назад по настоянию президента России была предпринята попытка создать государственную идею России?

– Получилось что-нибудь евразийское? – предположил Матвей.

– Да нет. Господина Дугина от этого процесса изолировали. Занимались государственной идеей политологи, философы, историки. Собирали конференции. Освоили выделенный на это дело бюджет. И пришли к выводу: государственная, как и национальная, идея не может возникнуть «сверху». Ее создаст сама жизнь. Снизу.

– За выделенный грант хотя бы поблагодарили? – усмехнулся Матвей.

– Не в курсе. По-моему, нет. Так или иначе, воз все еще там. Сейчас у нас новый премьер, имейте в виду, он человек энергичный и сильный. Его не устраивают сказки про рост национальной идеи снизу.

– Он хочет перед Миллениумом обрадовать граждан России новой государственной идеей?

– Ну, не так все просто. За месяц ее не создать. Пока задача ставится более простая – найти предметы национальной гордости. Документированные и подтвержденные. Умело сообщить о них в средствах массовой информации. Вписать в школьные учебники.

– Может быть, я скажу банальную вещь, но для того, чтобы народ гордился Россией, он просто должен жить лучше. Зарабатывать, ездить по миру.

– А вот повышать благосостояние сограждан мы вас не просим, – улыбнулся Владимир Николаевич. – Пусть этим занимаются другие. И вообще, что за механистический материализм такой! Даже Ленин понимал, что пролетариям нужна идея и руководящая сила. Иначе все обернется бунтом – бессмысленным и беспощадным. Вот и сейчас России требуется идея.

– Где я должен искать примеры для национальной гордости? – помолчав, спросил Матвей.

– Возможно, вы уже нашли кое-что. Иначе вас сюда бы не пригласили, – вновь вступил в разговор Сергей Сергеевич. – В статьях вы писали о скрытой духовной истории России. Мало кто говорит об этом предметно, а не вообще, ради красного словца. Не думайте, что вы – единственный, кого мы подключили к этому проекту. Историю российской благотворительности или неизвестных военных побед нам воссоздадут. Хотелось бы, чтобы конкретно вы сосредоточились именно на том, о чем писали в статьях.

Сергей Сергеевич внимательно посмотрел на Матвея. Журналист поежился: с таким откровенным недоверием его не разглядывали давно.

– Вы уверены, что хотите поручить это мне? – не выдержал он.

– А у вас в этом есть сомнения? Зачем бы мы вас сюда позвали?

Матвей растерялся.

– У меня возникло впечатление…

– Ложное, – мягко остановил его Владимир Николаевич. – Сергей Сергеевич прав. Просто так мы ваше драгоценное время занимать не стали бы. Поверьте, прежде чем договариваться о встрече, мы постарались узнать вас поближе. Мы знаем, кто ваш отец. Сочувствуем несчастью, случившемуся семь лет назад с матерью. Знаем, где вы служили, от какой награды отказались. В курсе, что сейчас вы один, без спутницы жизни. Мы всегда готовимся к подобным разговорам.

Матвей впервые неприязненно посмотрел на чекиста с барской внешностью.

– Бросьте, не сердитесь! – ладони Владимира Николаевича скользнули по бородке. – Не хотим вас обижать и обескураживать. Наоборот, стараемся показать вам, что играем с открытыми картами. Что наше предложение следует принять. От таких предложений не отказываются. Подумайте – какая интересная и благородная задача стоит перед вами! Да вы прямо сейчас, в этом кабинете, входите в историю!