Все только и говорят, что о несчастном случае. Как такое могло случиться? Кто это сделал? На каждой остановке в автобус врываются свежие новости, обрывки разговоров доносятся в конец салона, и закрыться от них я не могу.

Машина была черная.

Машина была красная.

Полицейские уже напали на след.

У полиции нет никакой информации.

Рядом со мной сидит женщина. Она разворачивает газету, и мне на грудь вдруг будто ложится камень. На меня смотрит лицо Джейкоба: кажется, что эти затекшие кровью глаза упрекают меня в том, что я не защитила его, не спасла, дала умереть. Я заставляю себя смотреть на него, и горло забивает плотный комок. Перед глазами все расплывается, я не могу разобрать строки, но мне и не нужно – я видела эту статью в каждой газете, мимо которой сегодня прошла. Слова подавленных горем учителей, описание букетов, выложенных вдоль обочины рядом с местом трагедии, расследование – начатое и вскоре закрытое. На второй фотографии венок из желтых хризантем на неправдоподобно маленьком гробике. Женщина с газетой цокает языком и начинает говорить – вроде бы сама с собой, но ожидая от меня реакции:

– Ужасно, правда? И ведь перед самым Рождеством!

Я молчу.

– Ездят, ездят, носятся на такой скорости. – Она снова цокает языком. – Всего-то пять лет пожил… Ну вот какая мамаша отпустит такого крошку одного через дорогу?

У меня невольно вырывается рыдание. Я не заметила, что плачу, однако горячие слезы текут по щекам в платок, который мне кто-то сунул в руку.

– Бедняжка, – с жалостью говорит женщина не то обо мне, не то о Джейкобе. – В голове не укладывается, правда?

Но для меня случившееся в высшей степени реально, и я хочу ей сказать, что бы она себе ни напридумывала, все в тысячу раз хуже. Женщина находит мне еще салфетку, мятую, но чистую, и переворачивает газетную страницу; дальше пишут о том, что в Клифтоне уже включили рождественскую иллюминацию.

Я никогда не думала, что сбегу. Я никогда не думала, что мне придется это сделать.

На третьем этаже управления постоянная, не стихающая круглые сутки суета дежурного отделения сменялась тишиной кабинетов офисных служащих и следователей по особо важным делам. Инспектору Стивенсу здесь очень нравилось по вечерам, когда он мог без помех просматривать неубывающую стопку дел на своем столе. Рэй прошел по общему залу к отгороженному углу, служившему ему кабинетом.

– Как совещание?

Инспектор даже подскочил от неожиданности. Обернувшись, он увидел Кейт за ее столом.

– Я раньше работала с четвертой командой. – Девушка зевнула. – Надеюсь, они хотя бы притворились, что им интересно?

– Совещание прошло нормально, – ответил Рэй. – «Четверка» – хорошие парни, но полезно же лишний раз освежить в памяти информацию…

Рэй упрямо держал фишпондское происшествие на повестке дня уже неделю, хотя ту трагедию теснили неуклонно копившиеся новые дела. Рэй всячески мотивировал каждую дежурную смену, напоминая, что ему очень нужна их помощь.

– А что ты здесь делаешь? – Рэй выразительно постучал себя по запястью.

– Читаю ответы на обращения СМИ к населению, – отозвалась девушка, с треском чиркнув большим пальцем по уголку толстой стопки распечаток. – Хотя толку, по-моему, мало.

– Ничего стоящего?

– Голяк. Сообщения о машинах, вилявших на дороге, ханжеское осуждение недосмотра матери, ну, и психи оживились – есть даже предсказание второго Пришествия. – Кейт вздохнула. – Нам так нужна информация!

– Тут главное не сдаваться, поверь моему опыту, – посоветовал Рэй.

Кейт со стоном отъехала на стуле от бумажной горы:

– По-моему, я лишена добродетели терпения…

Рэй присел на край стола.

– Да, эту часть полицейской работы в сериалах не показывают… – он улыбнулся при виде кислого выражения лица подчиненной, – но результат того стоит. А вдруг где-то здесь кроется ключ к раскрытию дела!

Кейт с сомнением поглядела на стол. Рэй, не удержавшись, захохотал.

– Ладно, сейчас заварю чаю и помогу тебе.

Они просмотрели каждый лист, но не нашли ни капли информации, на которую надеялся Рэй.

– Ну ладно, по крайней мере, это можно вычеркнуть, – подытожил он. – Спасибо, что задержалась и подтянула этот край.

– Как считаете, мы найдем того водителя?

– Надо верить, что найдем, иначе как другие будут нам доверять? Я вел сотни дел, раскрыл не все, но всегда чувствовал – ответ где-то рядом.

– Стампи сказал, вы обратились в «Крайм уотч»?[2]

– Это стандартная практика при расследовании дорожно-транспортных происшествий, особенно с участием детей. Боюсь, нас ждет масса подобной работы. – Он показал на гору бумаг, годных теперь только для шредера.

– Ничего, – отозвалась Кейт, – я не против сверхурочных. В прошлом году я купила свою первую квартиру, и выплачивать ипотеку не так легко.

– Ты живешь одна? – удивился Рэй, сразу спохватившись, позволительно ли задавать подобный вопрос. В последнее время политкорректность достигла такого уровня, что даже самые невинные личные темы лучше не затрагивать. Скоро людям вообще запретят беседовать.

– В основном, – усмехнулась Кейт. – Квартиру купила сама, но мой бойфренд много времени проводит у меня. Лучшее из двух миров!

Рэй собрал пустые кружки.

– Так поезжай домой, твой парень уже теряется в догадках, где тебя носит.

– Все нормально, он шеф-повар, – отмахнулась Кейт, но все же встала. – Работает еще больше моего. А вы? Как ваша супруга выдерживает, что вы сутками пропадаете на работе?

– Раньше расстраивалась, – погромче ответил Рэй, уходя в кабинет за пальто. – Она тоже работала в полиции – нас распределили в одну смену.

В полицейском учебном центре в Райтоне-на-Дансморе развлечений не водилось, но имелся дешевый бар. Во время одного особенно невыносимого вечера с караоке Рэй увидел Мэгс в кругу приятельниц: она хохотала чьей-то байке. Увидев, что Мэгс встала и пошла заказать всем выпить, Рэй высосал свою почти полную пинту пива в надежде утопить смущение и тоже пошел к бару. К счастью, Мэгс не страдала болезненной застенчивостью, и до конца полуторамесячного курса обучения они не расставались. Рэй с трудом удержал улыбку, вспомнив, как крался из женского корпуса в свою комнату в шесть утра.

– А вы давно женаты? – спросила Кейт.

– Пятнадцать лет. Окольцевались еще в бытность стажерами.

– Но сейчас она в полиции не служит?