Если бы Ксюша посмотрела в окно, она бы завизжала от ужаса. – Там светились яростным светом прищуренные хищные глаза.

– Ах, вот оно как! Ну, это мы ещё посмотрим! – Мяун разговоры про «выбросить» ненавидел всеми фибрами души, поэтому решил взять дело в свои лапы!

– Для начала надо познакомиться с собакой. – решил он. Сделать это было не просто, а очень просто! Мерзкая девица частенько выставляла пса на балкон, чтобы под ногами не мешался.

– Крупноват на мой взгляд. – оценил Мяун большого черного пса. – Мне бы что помельче. Хотя, и большую собаку можно использовать с пользой в хозяйстве! – решил он.

– Эй! Ты! На балконе! – окликнул он пса. Тот устало поднял голову. Красивый чёрный кобель немецкой овчарки мрачно осмотрел крупного рыжего кота и отвернулся.

– Куда морду воротишь! А ну, внимание на меня! – Мяун махнул правой лапой, привлекая внимание.

– Чего тебе? – глухо вздохнул овчар.

– Смотрю, с хозяйкой тебе не свезло. – Мяун выгнул спину и фыркнул презрительно. – Такая мрякость!

– Она не хозяйка. У меня только хозяин. А это… Это его подруга… – невесело проговорил овчар.

– Отлично! – Мяун сел на перила балкона и внимательно оглядел овчара.

– Чего тебе отлично?

– Ну, всё гораздо проще, чем я думал! Не смей ко мне хвостом поворачиваться! Ишь ты! Разговаривать он не хочет! Лучше эту дуру слушать? Как она тебя хочет вывести и в парке привязать? Планы строит…

– Чего тебе от меня надо? – пёс поднялся на ноги и хмуро воззрился на рыжего нахала.

– Мне? Мне надо, что бы эта самая Ксюша не мешала мне отдыхать! – соврал кот. – Не поверишь, голос даже сквозь стену пробивает. А у меня слух! Так что ты поможешь мне избавиться от этой визгухи, и заодно избавишься от опасности, что тебя выкинут!

– Нет, я не могу. Хозяин её любит! – вздохнул пёс.

– Ты даже дурнее, чем кажешься на первый взгляд! – констатировал Мяун. – Как это можно любить? Ты окажешь хозяину большую услугу, если эта… Ну, ты понял кто, свалит куда-нибудь подальше!

– Ну, не знаю… – засомневался пёс.

– Я зато знаю! У тебя хозяин разговаривает? А то я его почти и не слышу.

– Да, конечно! Он со мной всё время говорит! – оживился пёс, заблестели глаза, насторожились острые уши, зашуршал по балконной плитке хвост.

– Вот именно! А с ней? – Мяун вздохнул. Он сам уже бы раз десять понял, к чему этот разговор, а эта громада черной шерсти и неуместной верности, всё чего-то пытается сообразить. – С ней он молчит как рыба об лёд!

– Точно! – осенило пса.

– Ну, наконец-то! Дошло! – выдохнул Мяун.

– Так, а почему же он её не выгонит сам? – вдруг спросил пёс.

– Да потому что есть такие люди. Порядочные! – последнее слово Мяун выговорил нежно-снисходительным тоном. – Они к такому не приспособлены. Вот у меня хозяйка, сама бы нипочём не выгнала своего крысака! И твой эту крысь терпит. А может, не знает как выгнать!

– И я не знаю, – снова запечалился пёс.

– Да что ж такое-то? – чуть не взвыл Мяун. Он-то надеялся, что этот представитель собачьего рода сумел догадаться до сути вопроса, но нет!

– Ну, тогда надо спросить, как это делается у того, кто знает как! Кто уже выгонял… – Мяун с надеждой воззрился на пса.

– А у кого? – наивно заинтересовался пёс.

– Слушай, сколько тебе лет? – Мяун хмуро осматривал собеседника.

– Целый год. Почти! – с гордостью ответил пёс.

– Ааа, тогда понятно! Это ещё щенок. Размером с верблюда, зубы как у тигра, а мозгов еще не нажил, – утешился Мяун, который уже прожил больше тридцати лет, и считал себя вполне молодым котиком. Так у них в роду было заведено.

– Так, тогда слушай умного кота! Держись меня, не пропадёшь! – скомандовал Мяун. – Первое, что тебе надо сделать, это узнать, когда и на сколько уходит ваша крысень.

– А второе? – пёс сел ровненько, ушки насторожил и приготовился слушать команды!

– Второе? Не дёргаться, когда я прыгну на ваш балкон. Понятно? Да, и как тебя звать-то?

– Дик! – представился пёс.

– И Дик был вид его, но молода душа! – провозгласил Мяун и легко перелетел на балкон к овчару.

Как только Мяун выяснил, что Дик ещё практически ребёнок, ну, пусть и собачий, он начал им снисходительно помыкать и использовать его для сбора информации. И это дало бы свои плоды, если бы не срочная командировка Олега. Именно так звали хозяина Дика. Он пришел с работы, быстро собрал сумку, погладил Дика, попрощался с Ксюшей и торопливо удалился, недоумевая, как же так вышло, что он из собственного дома рад уехать, только Дика жалко. Мог бы, с собой бы забрал!

– Ох и не вовремя… – Мяун нервничал. Он надеялся, что соседская крыса не решит осуществить свой план в этот раз. Но, надежды оказали тщетны! Разражено дёргая Дика за поводок, Ксюша волокла его в глубь парка, выйдя гулять значительно позже, чем обычно.

Мяун застыл на подоконнике, напряженно вглядываясь в людей, идущих к подъезду.

– Вот она! Одна! – Мяун гневно взвыл.

– Мяуш, ты что? – Аня ни разу не видела кота в таком состоянии.

– Беда случилась. Нет, не у нас. Ты меня просто послушайся. Одевайся, пойдём искать!

– Кого? Ночь на дворе и холодно. Мороз сегодня будет! – Аня недоуменно смотрела на распушившегося Мяуна.

– Собаку мы идём искать! Да не смотри ты на меня так! Я не сошел с ума! Пошли по дороге расскажу.

Ну, понятное же дело! Про пошли было сказано весьма условно, и Мяун с комфортом ехал у Ани на плече, периодически сползая на руки, когда подмерзал.

– Где же эта тварь его бросила? – шипел Мяун, и вдруг принюхался. – Туда давай! Налево!

– Не могу поверить! Я же Олега знаю. Я маленькая была, а он мне мячик из котлована достал! – бормотала себе под нос Аня. – Неужели же действительно его девушка так сделала?

– Сделала, сделала, не сомневайся! И это не девушка, а зараза натуральная! – Мяун прыгнул с её плеча вперёд на снег и уверенно побежал в заросли. – Сюда иди! Аня, ну где ты там!?

Аня сама себе удивляясь, полезла за котом в кусты под ясенями. – Ой, мамочки! – она до конца не могла поверить в историю рассказанную Мяуном. В последнее время с ней это бывало частенько. Но, увидев накрепко привязанного к дереву молодого крупного черного пса в туго затянутом наморднике, отбросила все сомнения.

– Бедный ты мой! Да как же это? Да разве так бывает? – Аня теребила поводок, насмерть завязанный на сто узлов и так высоко, что собака даже лечь не могла. – Не могу отвязать.