ТЫ еще больше меня пугал, своими резкими звуками. Да так, что у меня инфаркт случился раз пятьдесят. И вот мы вышли на берег. Это неописуемое чувство облегчения, с одной стороны, и непреодолимое ощущение своей ничтожности-с другой. Вдали виднеются электрические стрелы, волны высотой с многоэтажку. Стоя перед этой громадой, понимаешь, настолько ты мелкий. Я стояла и говорила ТЕБЕ:

— Вот посмотри, были бы мы, например, графьями, или королями, или президентами. А что толку от всей этой власти и денег, когда ты настолько мал по сравнению с этой стихией? И это даже не океан. Накроет тебя волной и все, и нет тебя, и никто тебя не спасет-ни деньги, ни твоя охрана. Все, ты был

— и тебя нет. Невероятное чувство. У меня даже не хватает слов описать это. Я не смогу сказать, что это красиво, так, как будто ты смотришь на закат. Нет. Это, это…. Непреодолимо что ли. Нет, не могу подобрать слово.

ТЫ ухмыльнулся. Сжал мою руку еще крепче и посмотрел на меня таким взглядом, словно я уже не около этих громадин, а в постели в ТВОИХ объятиях.

Молнии становились все ближе, волны с ревом набрасывались на берег, словно хотели нас прогнать, чтобы вдоволь порезвиться с Посейдоном вдали от чужих лиц. Я подняла на тебя глаза:

— Пойдем? Мне очень страшно. Пожалуйста.

И смахнула выступившую слезинку. От неожиданного твоего вопроса я вздрогнула:

— Ты что, плачешь? Ты действительно боишься??? Где же вся твоя хваленая

сила?

Ты так это сказал, что я вместо испуга испытала злость. Но в секунду я поменяла взгляд на умоляющий. И мы пошли. На обратном пути в грохочущем лесу мне становилось все больше и больше невыносимо от ужаса. Это уже был не страх. Мое сердце обрывалось каждый раз, когда сверкала молния и слышался гром. И это не в квартире у себя сидеть и видеть все из окна. Это быть в центре умопомрачительного представления ее величества Грозы. Перед самым выходом на поле, где уже сквозь дождь виднелся спасительный фонарь, огромным трезубцем молния ударила рядом с НАШИМ деревом. Я взвизгнула, оцепенела от ужаса и не смогла дышать. В моих глазах было столько ужаса, что мне казалось я постарела на лет 20. ТЫ обнял меня и у меня покатились слезы.

— Марта, ты что? Это же всего лишь молния. Нам осталось 100 метров.

Давай, пошли.

А я вцепилась в ТЕБЯ и не смогла сдвинуться с места. Мне казалось, я переломаю тебе руки, с какой силой я вжалась в тебя.

— Господи, сколько тебе лет? Твое лицо выглядит на 5. Ну что ты, ms Lepeshka, соберись.

И мы побежали к домику. Где-то позади били молнии, гром, дождь. А я только чувствовала ЕГО руку, которая спасительными рывками вытаскивает меня из темноты наружу.

Как ты потом рассказывал, что никогда не видел меня такой.

Ребята, советую ходить бояться моря. Оголяет все твои инстинкты. Непередаваемые ощущения. Не подобрать нужных слов, чтобы описать все, что чувствуется. А чувствуется совсем не глазами.

Потом ТЫ учил меня ездить на велосипеде. Да-да, я не умела, не умею, и не буду уметь. Как я всегда говорю: «Рожденный летать не может ездить на велосипеде!». О, Боги, я не помню сколько раз я падала. Мои ноги были похожи на фаршированные баклажаны. Красивого фиолетово-зеленого цвета. Ха-ха- ха. Мне не нужно было носить колготки по приезду домой. Я и так была неотразима. Но я так и не научилась, но было забавно. Когда ТЫ меня толкал со словами:

— Ну что ты, Китовый мыс, не переживай ты так за свою пятую точку. Вот же ты какая трусиха. Даже медведи в цирке умеют. Эээээй, крути педали!!!!

А я крутила как могла, только уже лежа на обочине, накрытая этим старым велосипедом.

Эти 5 дней длились целую вечность. Я утопала каждую ночь в ТЕБЕ. Именно там, за 3000 км от дома, ТЫ был только мой. Не было никаких твоих подружек, не было этой математички. Только ТЫ и я. И это было счастье. Недолгое, но такое ощутимое и реальное. Мое!

Всю обратную дорогу я не могла успокоиться и плакала. Так тихо и очень много. С каждым отдаленным километром я чувствовала, как от сердца отрываются куски.

ГЛАВА 5

Лежу. Не знаю какой день и какой час. С растрёпанными чувствами и растоптанным сердцем. На голове воронье гнездо. Вместо глаз два беляша. Не понимаю в аду я или в раю. Но таким мученицам точно вне очереди билет в рай должны давать. Мда, откуда этот сарказм? Никогда не была такой. Вернуться в реальность заставляет телефонный звонок. На экране написано Джун.

— Але, подруга. Ты что, спишь что ли ещё? Ты время видела?

— Неа, — еле выдавливаю я из себя. И это даже не похоже на слова, хрип умирающей собаки какой-то.

— Я уже кучу дел сделала. На дачу съездила, с собакой погуляла, машину помыла.

— Мне бы твой энтузиазм, — продолжаю хрипеть я. Джун сделала паузу. Я

прям чувствую, как она начинает кипеть на том конце диалога.

— Ты опять из-за НЕГО? Ты что, опять ревела всю ночь? Или не только

ночь и вчерашний день? Марта, забудь его, не он первый не он последний.

Ну хватит уже себя истязать. Тебе медаль за это никто не даст, — она начинает яростно шипеть, — Вот только попадись он мне на заправке, начищу ему лицо, кобель.

А меня пронзает фраза «не он первый не он последний!». Да ОН ЕДИНСТВЕННЫЙ. ОН такой один, неповторимый, который тронул меня в самую мою тишину… и мне хочется кричать во все горло, чтобы меня услышал весь этот мир, весь космос — я люблю!!!! Даааа, я люблю. ЕГО! Черт возьми, только ЕГО. А в ответ Джуне могу выдавить только одно, как всегда:

— Не могу. Давай потом…

Джун вздыхает. Я знаю, как ей тяжело видеть меня разбитой. И как хорошо, что никто не видит, как я умираю каждую ночь. Только редкие смс ЕМУ. В надежде что он, когда — нибудь ответит ДА. ОН же в ответ только злится. Наверно больше на себя, за то, что тронул меня.

Как ТЫ говорил тогда:

— Я знаю, как тебе больно. Прости! Но когда я увидел твои глаза, я просто не смог пройти мимо их глубины, не смог не залезть в твою жизнь. Пошалим, медвежонок?

И ТЫ, конечно, вошёл и разнёс все к чертям в моем устоявшемся мирке. И пусть он был не идеальный, и