Я выжидаю подходящий момент, как заправский шпион, и как только Артурчик покидает свой пост, юркаю за барную стойку. Делаю в кофе машине эспрессо, между тем кладя узорчатую салфетку на блюдце, после ставлю готовый кофе и, зыркнув по сторонам, сыплю, не щадя, перца. Так тебе, рожа нахальная! Упейся!

Незаметно кладу перец обратно в карман, ставлю свою маленькую месть на поднос и поворачиваюсь, сталкиваясь, нос к носу с Артурчиком.

Испуг на лице мелькает, прежде чем я успеваю его скрыть, и едва не роняю под нос, в последний момент его выравнивая.

— Тише-тише, — усмехается бармен, — не надо при виде меня падать, — придерживает за талию, хоть уже в этом нет необходимости. Очередная плоская шутка, на которую я по-обыкновению закатываю глаза, шикаю на этого пикапа местного разлива и отчаливаю.

Я знаю, что моя пакость на уровне детсада. Знаю, что глупо и неосмотрительно, но маленькие чертята все равно ликуют, пока я несу заказ. В свое оправдание хочу сказать, что проиграла некоторое время назад спор своим бабонькам (о них позже). Как проигравшей, мне загадали нахамить десяти клиентам. И этот — мой последний лакомый кусочек.

Иду неспешно, рассекая толпу и старательно скрывая издевательскую ухмылку, что-то и дело норовит нарисовать на губах. Его замечаю издалека. Он по-прежнему один, по-прежнему хмур и недоволен. Лениво крутит в руке пачку сигарет, но не курит, да и пепельница чиста.

Кто же ты? Для искателя секса на одну ночь слишком красив. Красота незаурядная, мужественная. Волевой подбородок, точеный нос и колючие глаза, в которых непроглядная тьма. Он словно не здесь, а где-то в другом мире. И никто не смеет беспокоить этот мир. Но сегодня я смелая и безрассудная, потому, подойдя, с громким стуком ставлю эспрессо на стол. Лениво парень поворачивается, бегло меня осматривает, и безразличным тоном кидает:

— Где другая телка?

Я жалею только о том, что в кофе не плюнула. И появляется острая необходимость исправить это недоразумение и плюнуть прямо в харю. Наплевать на воспитание, наплевать на приличия и манеры!

— Вас по-объявлению, что ли понабирали? — бурчит, беря в руки кофе, а я так и застываю истуканом, наблюдая, как он подносит чашку к губам, как лениво дотрагивается губами, как делает первый глоток.

— Черт! — шипит, отскакивая. Чашка отлетает на стол, а он вскакивает, грозно уставившись на меня.

Ой-ой! Пора мотать удочки!

Я резко делаю шаг назад, поворачиваюсь и пускаюсь в бега. Один шаг, второй и…

— Стоять! — меня хватают за шкирку и отнюдь не ласково дергают обратно. Поворачивают и хватают уже за плечи. Хватка у него стальная, и мне не выбраться. — Кто такая? — рявкает, вздернув меня.

— Я сейчас охрану вызову! — упираясь ему в плечи, кричу.

Страх забрается под кожу. Этот животный взгляд, обещающий скорую расправу, заставляет меня сжаться.

— Зови, — уже, кажется, насмехается, скаля по-волчьи зубы. — Но прежде, — тихо, но убедительно чеканит, поворачиваясь корпусом к столу, берет чашку, дергает меня на себя за локоть и подносит чашку к моему лицу, — ты выпьешь то, что принесла.

— Ч-что? — икаю, не веря в происходящее.

Никто! Слышите! Никто в таком тоне не будет разговаривать с Сонькой Павловой!

— Да, п-пошел ты, — кривлюсь, вырывая руку, но снова попадаю в плен.

Психопат хватает две мои руки, заводит за спину и вновь подносит к губам. От унижения в глазах щиплет, но, будь я проклята, если позволю негодяю заставить меня заплакать!

— Девочка, в моих силах впихнуть тебе в рот кое-что по хуже, — и он это сделает. Так смотрит, что не остается сомнений, — но, уверен, тебе даже понравится. Пей.

Не выдерживаю. Терпение трещит по швам. Н-никто не говорил подобных гадких слов. Пошлых и вульгарных, но правдивых. Я чувствую себя дешевкой. Девкой из-под забора, и понимаю, что мне хочется содрать с себя кожу. Это мурло даже глядит на меня, как на подзаборную девку!

Ярость накрывает с головой настолько сильно, что здравый смысл машет мне ручкой напоследок. Мое колено врезается четко в пах, и парень заслуженно сгибается от боги. Лицо вмиг краснеет, глаза зажмуриваются, а сам он материт меня по чем свет стоит.

— Соня! — хватают меня, но я настолько ошарашена, не то ли собой, не то ли ситуацией, что не сразу осознаю, что это Аллочка. — Боже мой! — ахает она, хлопоча около парня. — Демьян! Вы в порядке? Это должно быть какая-то ошибка. Девушка перепутала, — принимается она меня оправдывать.

Нет! Нет-нет-нет…. Не может быть. Он ее не слушает, отмахивается, сжав крепкую челюсть, разгибается и сквозь зубы цедит:

— Уволена.

Глава 2

Демьян

Наглая пигалица круто разворачивается, едва не плеснув своими блондинистыми волосами мне по лицу, и уходит. На ходу развязывает фартук, гневно его срывает, а после сворачивает в коридор. Я провожаю ее фигурку, подавляя в себе настойчивое желание, схватить и свернуть ей шею. Дерзкая девчонка без тормозов!

— Демьян, — подает жалостливый всхлип Аллочка, — Сонька может, перепутала. Не могла она просто так., — разводит руками, красноречиво кидает взор на мой пах, который до сих пор побаливает, — может кто-то приставал к ней и она перепутала. Недоразумение какое-то, — бормочет.

Недоразумение это точно. Мелкое, несносное и наглое!

Не такой уж я и авторитет получается, раз всякая смазливая официанточка может позволить себе выставить свое прямое и непосредственное начальство круглым дураком. И на кой-черт, спрашивается? Что взбрело в голову блондиночке?! Но я уверен, что после ее сегодняшнего увольнения никто и мысли допустить не посмеет о подобном. Уж я-то постараюсь!

— Недоразумение это то, что творит персонал, который ты понабрала, — поворачиваясь к ней цежу, и она потупляет свой взгляд, точно провинившаяся школьница. — Завтра, чтоб между первой и второй сменой каждый зашел ко мне. Я буду проводить собеседование. Лично, — разворачиваюсь, намереваясь покинуть удушливый зал, но, прежде чем уйти, бросаю через плечо, — а этой дай расчет и пусть проваливает. И да, не забудь высчитать испорченный кофе.

Алла кивает головой, тихо обронив:

— Хорошо.

Она не знает всех деталей, и я четко слышу в ее голосе жалость к той, что позволила себе непростительную вольность, и даже не в отношении начальства, а в отношении клиента. Этот бесконечно долгий день никак не