пустое поле. Из-за очередного Лондонского пожара поместье полностью разрушилось, а его остатки разворовали местные, для отстройки своих жилишь.

Гуляя по Лондону, я хотела было позвонить Локки, так как он сейчас тоже был тут, у дяди, но, к сожалению, у меня не было номера дяди Пола, а э-мейл Локки я не знала.

Потом мы поехали в Германию, на родину Мелори. Там от ее прошлого так же ничего не осталось. Естественно, это же было чуть ли не полтысячелетия назад! И она это знала, но каждый год заезжала сюда, чтобы предаться воспоминаниям.

После этого мы отпраздновали мое восемнадцатилетние в Праге. Сначала, Мелори предложила мне поехать во Францию, в знаменитый Париж и там устроить настоящий праздничный шопинг. Не привыкшая к подобным весельям, я восприняла ее слова как шутку. А зря…  Ну, во Францию мы все равно заскочили, так сказать для галочки, но и в Праге я отпраздновала свой День Рождения на ура. Неважно, что произойдет в будущем, и где я еще успею побывать, но я все равно могу с уверенностью заявить, что это был лучший день во всей моей жизни.

Лишь бледные лучики солнца коснулись темного небосвода, как мы уже впятером медленно прогуливались по старинным улицам Праги, и казалось, будто мы, по прихоти чуда, переместились во времени на несколько десятков веков назад. Лишь иногда проезжающие мимо машины или идущие современно одетые люди выводили нас из этого прекрасного заблуждения. Я впервые обрадовалась тому, что почти не моргаю — такой пейзаж не хотелось терять изведу даже на секунду. Утренние солнце приятным ненавязчивым светом окутывало старинные дома, плотно прилегающие друг ко другу, и всевозможной расцветки, будто одно длинное и протяжное вдоль всей улицы здание конструировало сразу несколько архитекторов, по частям. Но от этого вид становился лишь уникальней. Дорога была выложена мозаикой из маленьких темно-серых квадратных камешек, благодаря которым было слышно громкое, но мелодичное постукивание каблуков Мелори. Окна старинных домов то и дело распахивались, впуская свежий воздух в комнату, а из них выглядывали сонные Чехи, держа в руке чашку кофе, или небольшую корзину, чтобы снять с бельевых веревок высохшую за ночь одежду. Наблюдая за этими людьми, я невольно улыбнулась. Как же им повезло жить в таком прекрасном месте, и я очень надеялась на то, что они этот факт прекрасно осознавали.

К десяти часам мы уже обошли добрую половину города и теперь прогуливались по Карловому мосту, который даже в такой, казалось бы, ранний час, кишел людьми. Там мы послушали и уличных музыкантов, и посмотрели на различные представления, и я с Крисом даже сфотографировались с настоящей обезьянкой, одетой в смешной блестящий костюмчик. Рейн же посчитал это глупым и пошел смотреть на работу уличных художников.

После этого мы посетили несколько музеев, из которых мне больше всего запомнились Национальный Музей и Музей алхимиков и магов — такое необычное место, закачаешься! После этого у нас была экскурсия по Старому королевскому дворцу. Он был просто великолепен! Я даже не представляла, как в таком месте можно жить. Старинные замки и дворцы мне казались чем-то неземным, чем-то таким, чем можно было только любоваться, но не жить в них. Хотя я не против провести в таком месте хотя бы недельку.

Прогулявшись по нескольким известным площадям, мы наконец-то таки подошли к тому сооружению, которое меня заинтересовало с того момента, как я его случайно заметила из окна гостиной. Собор св. Вита — вот ним я могла любоваться часами. Истинный представитель готического стиля архитектуры. Острые шпили, казалось, достигали небес, каменные статуи будто вот-вот оживят, темные стены, винтажные окна, да и всеобщий вызывающий вид — здание совсем не вписывалось в общий пейзаж и высочило над остальными домами, но это лишь делало его еще прекрасней. И я почувствовала легкие, но приятные покалывания в груди, словно этот неописуемый вид заставил душу вновь быть заодно с телом, тем самым будто приводя сердце в движение, дабы моральное удовольствие, переполняющее разум, освободилось, становясь удовольствием физическим, что сравнимо только со сладостной сытостью, после того как вдоволь отведал самых вкусных угощений.

После обеда мы прошлись еще по нескольким известным храмам, соборам и церквям, среди которых мне больше всего запомнилась великолепная церковь св. Людмилы. Но неприятные ощущение из-за случайно услышанных молитв все же основательно портили прогулку по святым местам.

Вечером мы наслаждались, созерцая и слушая поющие фонтаны. А как только вернулись в отель, все тут же куда-то разбежались, оставив меня недоуменно стоять в главной комнате. Буквально через минуту они вернулись, держа что-то в руках за спиной. Первыми ко мне подошли Мелори и Данте. Мужчина держал в руках что-то довольно большое и плоское, обернутое в красивую бордовую подарочную бумагу. Я смущенно улыбнулась и, поблагодарив, под нетерпеливым взглядом Мелори, начала аккуратно открывать подарок.

— Мы хотели подарить что-то на память, — говорила она, пока я возилась с бумагой. — Одежда или какие-то сувениры слишком банальны и недолговечны, и их может подарить кто угодно. Но этим подарком сможет похвастаться не каждый!

Когда с оберточной бумагой наконец-то было покончено, и я увидела то, что находиться внутри, мне даже пришлось сесть от переизбытка эмоций.

— Так…  вот почему тогда еще, давно, вы сфотографировали меня в одном из платьев Мелори? — чуть ли не самими губами произнесла я, на что они оба одновременно кивнули.

В своих руках я держала картину, размером где-то метр на полтора, в дивной позолоченной раме с узорами. На холсте масляными красками была нарисована сидящая девушка, в красивом пышном платье бледно-персикового цвета с белыми обделками. Светлое лицо девушки, обрамленное русыми прядями, озаряла легкая спокойная улыбка. Серо-голубые глаза были направлены на зрителя, но если всмотреться, то может показаться, будто девушка смотрит сквозь тебя, а взгляд ее казался каким-то пустым. Незнающий обвинит в этом промахе художника, но это будет совершенно излишним, так как художник в совершенности передал и черты лица девушки, и ее взгляд. Руки в атласных перчатках покоились на коленях. Спина ровная, плечи припущены, приподнятый подбородок, и само выражение лица, выдавали слегка гордый характер изображенной особы. Задний фон портрета украшала ниспадающая ткань, по цвету темнее за платье, с едва различимыми золотистыми узорами.

Этой девушкой была я.

— Это…  прекрасно, — расчувствовавшись, прошептала я и улыбнулась. — Спасибо вам.

Мелори нежно по-матерински обняла меня, а Данте потрепал по голове.

— Не нужно благодарностей, — с легкой улыбкой, произнес блондин. — Твоя радость самая лучшая благодарность.

Я кивнула и улыбнулась во все