Бедфорд одержал важную победу, но другая, иного рода, была одержана его братом в тот же день. 15 августа 1416 года Генрих V и германский король Сигизмунд, будущий император Священной Римской империи (с 1433 года), подписали Кентерберийский договор, обязывающий их и их наследников хранить вечную дружбу и поддерживать друг друга в отстаивании своих "справедливых прав" во Франции. Значение договора заключалось в том, что в течение предыдущих 6-и месяцев, Сигизмунд посвятивший себя установлению мира между Англией и Францией, разочаровался в своей миссии из-за неудач и убежденности в том, что всему виной французское коварство. Невозможно придумать более ясное или более публичное подтверждение того, что Генрих сам неоднократно заявлял о том, что французам нельзя доверять и что они, в отличие от него самого, искренне не желают мира[11].

Кентерберийский договор был официально ратифицирован в Парламенте, собравшемся в Вестминстере в октябре. Дядя короля Генри Бофорт, епископ Винчестерский, произнес вступительную речь в качестве канцлера: Генрих, сказал он, великодушно пытался прийти к доброму и мирному соглашению со своим противником, но французы были "полны гордости" и "категорически отказывались" пойти навстречу.

По этой причине наш упомянутый государь снова вынужден прибегнуть к мечу, чтобы достичь конца, войны и прекращения многолетней ссоры, тем самым исполняя слова мудрого человека, который сказал: "Давайте вести войны, чтобы иметь мир, ибо конец войны — мир"[12].

Средневековые английские Парламенты собирались только тогда, когда их созывал король, и Генрих, мастер пропаганды, позаботился о том, чтобы этот Парламент заседал в первую годовщину победы при Азенкуре, которая была отмечена Те Deum в королевской часовне в Вестминстере. Палата Общин должным образом отреагировала на это патриотическим предоставлением двойной субсидии — налога в размере двух пятнадцатых от стоимости движимого имущества людей проживавших в сельской местности, и двух десятых для тех, кто проживал в городах, — что позволило начать серьезную работу по накоплению оружия и провизии, набору латников, лучников, копейщиков, землекопов, плотников и хирургов и найму кораблей для перевозки всего этого через Ла-Манш[13].

К концу июля 1417 года все было готово. Герцог Бедфорд, как и во время Азенкурской кампании, был назначен лейтенантом (заместителем) короля в Англии. (Другие братья короля Томас, герцог Кларенс, и Хамфри, герцог Глостер, должны были сопровождать Генриха во Францию). Около 1.500 кораблей были наняты или реквизированы, включая, несмотря на протесты владельцев, венецианские торговые суда. Генуэзцы же, чьи традиции наемничества были сильнее их союза с Францией, согласились за 1.667 (875.175) ф.с. предоставить 6 транспортных судов. Армия численностью около 10.000 человек, три четверти из которых были лучниками, была нанята по контрактам на год, прошла смотр и ожидала отправки в Саутгемптоне[14].

Единственное препятствие для безопасного перехода англичан по морю было устранено. Джон, граф Хантингдон, ветеран Азенкура, хотя ему было всего 22 года, был отправлен уничтожить девять генуэзских галер, которые избежали поражения при деблокаде Арфлёра Бедфордом. 29 июня Хантингдон одержал победу в решающем морском сражении у Кап-де-ла-Эв, захватив четыре корабля, их французского командира (брата-бастарда герцога Бурбонского) и весь полезный груз. "И поэтому мы точно знаем, — отмечал один венецианский хронист, слова которого демонстрировали, насколько внимательно в Европе следили за действиями Генриха V, — что гнев Божий обрушил эти поражения на французов из-за их высокомерия и гордыни"[15].

30 июля 1417 года великий флот вторжения отплыл во Францию. Его цель не была известна никому, кроме самого короля и небольшой группы его ближайших советников, и даже король изменил свое первоначальное намерение. В феврале он отправил отряд под командованием двух доверенных рыцарей, Джона Попхэма и Джона Пелхэма, в Арфлёр, приказав им оставаться там до его прибытия[16]. Возможно, позже король решил, что это был слишком очевидный выбор места высадки. Французы, безусловно, ожидали, что Генрих высадится там, и назначили специальных уполномоченных "отремонтировать и наполнить провизией и боеприпасами города Онфлёр и Монтивилье, а также другие города, замки и крепости Нормандии, чтобы они могли противостоять английским атакам"[17]. Особое внимание к двум названным городам отражало их стратегическое значение: Онфлёр находился на противоположном от Арфлёра берегу Сены, и его захват отрезал бы жизненно важный путь снабжения Руана; Монтивилье же находился всего в 6 милях от Арфлёра и, таким образом, по выражению, которое будет неоднократно использоваться в последующие годы, "держал границу против англичан".

Несмотря на все предпринятые усилия, французы оказались не на высоте, как и в 1415 году. 1 августа, почти ровно через два года после своего последнего вторжения, Генрих высадился в устье реки Тук, в районе Кальвадос в Нормандии, в котором сегодня находятся фешенебельные курорты Довиль и Трувиль. Это место было выбрано для высадки по двум причинам. Длинные, ровные песчаные пляжи позволяли даже такому большому флоту, как флот Генриха, высадить людей и лошадей, выгрузить боеприпасы и провиант в течение одного дня, освобождая некоторые корабли для немедленного возвращения в Англию, чтобы забрать тех, кто был оставлен из-за отсутствия места на борту[18].

Второй причиной выбора устья реки Тук было то, что оно находилось менее чем в 10-и милях от Онфлёра — достаточно близко, чтобы обмануть французов и заставить их думать, что это и есть цель Генриха. Вместо этого, после нескольких дней сбора разведданных, в течение которых все окрестные замки сдались без какого-либо сопротивления и с неприличной поспешностью, король повел свою армию в противоположном направлении, на юго-запад, к городу Кан.

Прежде чем покинуть устье Тука, Генрих послал последнее обращение к французам, призвав Карла VI во имя Бога, "в чьих руках находятся права королей и принцев", отдать ему "фактически и реально" корону и королевство Франции, его законное наследство, которое так долго и несправедливо удерживалось[19]. Это была не простая бравада, а традиционное и формальное соблюдение законов войны: перед началом серьезных военных действий врагу должен был быть предоставлен последний шанс избежать пролития христианской крови. И поскольку французы не откликнулись на это обращение, вина за последствия должна была полностью лечь на них.

Генрих претендовал на корону, но на данный момент его амбиции были ограничены меньшим. И даже это было непростой задачей. Герцогство Нормандия было процветающим краем, с большим количеством городов, которые были местными центрами торговли, финансовой, судебной и военной администрации. Прилегающая к ним сельские местность обеспечивала города продовольствием, вином и топливом, а также была важным источником налогов и рабочей силы.

Чтобы завоевать Нормандию, и удержать ее, Генриху необходимо было захватить не только замки и крепости, которые были традиционной первой линией обороны, но и города, которые дали бы ему контроль над их административными округами. Однако французы усвоили урок вторжения Эдуарда III в 1346 году, когда города были беззащитны и отданы на его милость. С тех пор в каждом важном городе были возведены высокие стены, за которыми в случае