таблички с описаниями. Весьма нелепо сухо про архитектурные стили и цвета интерьера. Ни слова о том, кто там жил и умирал. Историю вычистили из Дворца. Страна вновь остается без наследия. В следующий раз ром окажется во мне до посещения, а дальше уж проблемы окружающих.

В Петербурге другой часовой пояс. Всего за один час в Москве, тут проходит три. Принц российского дизайна — Х., сразу предупредил, что будет с друзьями, а мне стало неловко. Ведь люди мы, в целом, мерзкие и неприятные. С такими в детстве бы мать запретила играть. Х., был в курсе этого и даже мог посоревноваться в омерзительности шуток и поведения, но я боялся, что Город на Неве его исправил. Мое напряжение росло, я всех торопил, чтобы вовремя опоздать на полтора часа. Его друг К., выглядел серьезным и не принимающим пурги, которую мы несли. Через пару бокалов К., принял правила игры и раскрылся. Он рассказал про аппендицит из-за кусочка фекалий, которые попали не туда где-то в недрах его внутренностей, про то, что Москва это один большой гей-клуб и нам необходимо затусить в Питерских клубах.

5.

В середине следующего дня, в самый разгар исследования питерских дворов-колодцев и баров, морской северный холод сломал настрой А. Она ретировалась в номер. Выживших осталось трое: З., моя жена Т., и ваш покорный слуга, который носил внутри себя уже 2–3 коктейля. Коллективным разумом мы пришли к посещению баров на Рубинштейна. Я ожидал большего. Все бары оказывались кальянными пивнушками. Один мы, таки, посетили. Заказали первую партию коктейлей со смешными названиями. Мне принесли коктейль в кружке-голове робота Бендера из “Футурамы”. Не зря он набит на моем предплечье. Далее было что-то менее выдающееся. Чуть позже я вспомнил о своих грузинских генах и мы пошли “Чачечную”. Естественно, только поесть хинкали и хачапури. Сначала чача была на семьдесят градусов, за ней последовал шот восьмидесяти двух градусной чачи. Я запивал её пивом и вином, сопоставимым по крепости с той самой чачей. Нет, я не устроил бардака после. Даже не пытался обниматься с таксистом, как после дня рождения В. Нужно ехать в клуб. Решено. Звоним К., но номера нашего нового друга не оказалось. Только чат в приложении банка после бара. Звёзды сошлись и К., ответил, рассказав, где можно найти приличный клуб.

И первый, и второй разочаровали. Далее я вспомнил, что не видел гей-клубов. Три часа ночи, снова диалог в приложении банка и снова К., приходит на помощь. Гей-клуб оказался через дорогу. Не могу представить, что было в голове у хмурого охранника, когда два бородатых парня и девушка требовали пустить, но он даже открыл нам дверь. Гей-клуб тоже не впечатлил. Он был почти пустой, в центре танцпола подозрительно близко танцевали два очень высоких и очень худых парня. Как будто они знали что это за клуб. Мне стало грустно, но я увидел свет в этой всей вакханалии — бар. Мужиковатая женщина-бармен не поняла что за “олдфешн” я от неё хочу, а на просьбу налить мне виски с колой ответила, что виски в их заведении закончился. Становилось скучнее. Рядом с гей-клубом огромная надпись “стриптиз”. Надо смотреть. На входе у нас попросили депозит, чтобы “забронировать столик”. Девушка просившая депозит сказала, что бар забит и “вы сами всё увидите”. Увидели — там не было ни одного человека. Он был совершенно пуст, только в первом помещении танцевали у шестов не слишком симпатичные и слишком одетые девушки. Первым делом нам объявили, что просмотр не бесплатный и за троих мы должны восемь тысяч рублей. Скучно было не на восемь тысяч. Мы развернулись. Предложили скидку — готовы были оторвать от сердца столик за три тысячи. Уже в дверях нам кричали вслед, что если у нас хоть когда-нибудь есть, был или будет день рождения, то хватит тысячи рублей на всех троих.

6.

Утро было голодным. Мои надежды на хоть один трезвый выходной утонули в коктейлях за завтраком. З., обязан был познакомить А., с грузинским адским зельем. Программу повторили удвоив. Себя я считал совершенно трезвым и почему-то единственным адекватным. Подхожу к окошку аптеки и говорю: “мне сейчас нужно сказать “алказельцер” и не засмеяться”. Миссию провалил, после пяти минут смеха мне удалось купить активированный уголь. До поезда четыре часа.

Снег, дождь, холод. З., находит заброшенный особняк, который превратили в арт-пространство. В центре костры и шезлонги, справа уцелевшие помещения особняка. Почти морской отдых, так сказать. Помимо костров, была палатка с глинтвейном. Я попросил хоть что-то безалкогольное, оказался только чай. Я взял глинтвейн. Пока мы обследовали особняк, который вызвал у меня много печали и революционных ран, я пару раз возвращался к палатке с глинтвейном и удивлялся, чего ж я не трезвею. Какая-то нелёгкая мысль понесла меня и З, дальше в заброшку, откуда нас погнал охранник. Какой-то по счёту глинтвейн убил моё сознание так, что следующей вспышкой я оказался в привокзальном “Бургер кинге”. Где-то нашел фирменную корону, в которой я ходил весь вечер. Меня даже не волновал вопрос, почему там куча голубей и почему мы их кормим, бросая картошку фри прямо на пол заведения.

Поезд не стал тихой гаванью спасения. Наш попутчик храпел как армада дизельных тракторов. Даже казалось, что он храпом двигает поезд. С ним не просыпаясь поговорила А. На его громкий “Хррр”, она очень бодрым голосом пару раз ответила “Да, я все поняла” и “Окей, принято”.

Как же я был рад вернуться в трезвую понятную и не шатающуюся под ногами Москву.

2022.

Почему отключили отопление?

1.

Я помню, как в моей комнате батареи были такими горячими, что на них нельзя было долго держать руки. Зимой, после прогулок по снегу, мама стелила одеяло пред батареей, закидывала штору на подоконник и я клал ноги на батарею, лежа спиной на одеяле. Сначала было тепло, потом жарко, а потом можно было ногой скинуть штору, смять её немного и так уже положить ноги после промокших ботинок.

Артур учился лет на семь старше меня в школе, всегда курил в крыле младших классов, из-за чего мы терпели и не заходили туда на переменках. Он никуда не уехал и к моему десятому классу так и жил через подъезд с матерью.

Когда уборщицу тетю Люду заменила “управляющая компания”, соседи громко бухтели на скамейке перед подъездом. Самые активные пытались завлечь в своё негодование всех, кто заходил в подъезд.