– Зачем? Затем, голубчик, чтобы изловить вашего негодяя, удумавшего погубить аристократа! – затараторила девица.

У Маркуса перехватило дыхание. Это не могло быть правдой. Глупцом Пенуорти никогда не был. Он никогда бы не нанял такую женщину.

Но шли секунды, его приятель молчал, и Маркус начал колебаться. Когда ожидание затянулось на минуты, Маркус поймал себя на том, что вглядывается в виноватое лицо Пенуорти.

– Вы шутите! – наконец взорвался Маркус. – Вы не можете послать эту… это создание выслеживать пэра! Она же все дело превратит в балаган!

– Правда? Но ведь народ, по вашему мнению, жаждет зрелищ! – вмешалась Фантина.

Маркус обернулся и, наплевав на все приличия, окинул ее критическим взглядом с головы до ног. Он не знал, то ли она ловкая леди, играющая роль проститутки, то ли проститутка, возомнившая себя истинной леди. Но, как бы там ни было, она уж точно не способна остановить угрозу, нависшую над одним из государственных лидеров. Лично он не доверил бы ей даже сапоги свои почистить!

Но, повернувшись к Пенуорти, он увидел решительное выражение лица своего друга, которое явно свидетельствовало о серьезности его намерений.

– Господи, – с жаром воскликнул Маркус, – но она же актриса! – Он выплюнул это слово, как кусок невкусного мяса.

Наконец заговорил Пенуорти, голос его звучал спокойно, хотя и несколько устало:

– Нет, Маркус, Фантина не просто актриса, как и ты не просто богатый пэр. – Последнее сравнение явно было нацелено на женщину, но она, похоже, не обратила на эти слова никакого внимания. – Откровенно говоря, я надеялся, что этим заданием вы займетесь вдвоем.

– Что? – воскликнул Маркус, вскакивая с кресла.

– Никогда! – одновременно с ним выпалила Фантина.

Он обернулся, бросил на нее испепеляющий взгляд, хотя слова его были адресованы другу.

– Как вам прекрасно известно, Пенуорти, я отошел от этих шпионских игр. Но даже если бы и оставался на службе, самому Богу не под силу научить эту уличную шлюху тому, что ей необходимо знать и уметь.

– Учить меня! – изумилась она, вскакивая с кресла и отвечая ему таким же полным ярости взглядом. – Да самому Господу не под силу научить вас тому, что вы должны знать и уметь. – Она обернулась к Пенуорти: – Если ты думаешь, что я позволю этому избалованному денежному мешку путаться у себя под ногами, тогда у тебя точно мозг изъеден оспой!

– Оспа! – парировал Маркус. – Наверное, поэтому вы решили, что возможно…

– Даже не пытайтесь разговаривать со мной в таком тоне…

Их горячий спор был неожиданно прерван громким сухим кашлем. Они одновременно повернулись, глаза Маркуса расширились, когда он увидел, как его дорогой друг сплевывает в платок кровь.

– Выпейте чаю, милорд, – предложила девушка, проворно наливая ему очередную чашку. Но Пенуорти только покачал головой, лицо его приобрело землистый оттенок.

– Коньяк, – прошептал он.

– Нет… – начала Фантина, но Маркус уже стоял у буфета и наливал коньяк.

Пенуорти с заметной живостью принял бокал, поспешно выпил коньяк и жестом попросил налить еще.

Однако Маркус замер в нерешительности.

– Сэр, – медленно начал он, – с вашим пошатнувшимся здоровьем…

– Прошу вас, не стоит теперь делать вид, что вы заботитесь о его здоровье, – вклинилась строптивица. – После того, как уже напоили его.

Маркус, повернувшись к собеседнице, воспользовался моментом, чтобы убрать коньяк подальше от Пенуорти. Он не собирался отвечать на ее колкость, но одного взгляда на ее надменное личико было достаточно, чтобы он облачился в свое аристократическое воспитание как в плащ. Его слова слетели с языка, опережая мысли.

– У него цвет лица стал заметно лучше, – ответил он голосом, который так и сочился высокомерием.

Она лишь покачала головой и грубо фыркнула в ответ. Он ответил презрительной усмешкой, изогнув бровь. Она тут же скопировала его позу, добавив еще больше высокомерия и сделав вид, будто поднимает лорнет. Неожиданно у Маркуса появилось непреодолимое желание показать ей язык.

«Неужели я впал в детство?» – удивился он, пытаясь обуздать себя и успокоиться.

Вскоре его размышления прервал Пенуорти.

– На чем мы остановились? – прохрипел он.

– Спасали жизнь Уилберфорсу, – мягко подсказал Маркус.

– Ах, да, – тяжело произнес Пенуорти. – Фантина, ты поможешь мне защитить члена парламента?

Она расправила плечи, выражение ее лица стало приторно-застенчивым.

– Разумеется, милорд. Для меня великая честь послужить Англии и Его Величеству.

Маркус лишь молча закатил глаза.

– Естественно, ты получишь свой обычный гонорар, – продолжал Пенуорти.

Маркус ожил, лицо расплылось в дьявольской усмешке.

– Обычный гонорар? За выполнение гражданского долга?

– Некоторым из нас, голубчик, платят не просто за то, что они модно одеваются и дефилируют по улицам, – ответила она, снова переходя на уличный говорок. – Кое-кто вынужден зарабатывать лежа на спине и раздвинув ноги для утехи таких, как ты. И поверь мне, – добавила она полушепотом, – я лучше встречусь лицом к лицу с целым батальоном французов, чем раздвину для тебя ноги.

Маркус почувствовал, как сжимаются кулаки от такого оскорбления, но он оставил комментарии при себе. Несмотря на охватившую его ярость, он был здравомыслящим человеком. Он не имел никакого права осуждать ее или насмехаться над тем, как она зарабатывает на жизнь, особенно если у нее на самом деле была только такая возможность.

– У тебя есть и другой выход, Фантина. И ты прекрасно об этом знаешь, – хрипло возразил Пенуорти. – Если бы ты не…

– Нет, – поспешно перебила она. – Я не могу.

– Можешь.

В ответ она лишь покачала головой и плотно сжала губы. Маркус же нахмурился, не очень понимая, чем вызвана эта перепалка. Неужели ему послышались нотки страха в пронзительном голосе этой девушки? Возможно, она даже была уязвлена, но чем? Самим фактом предложения о выходе? Или конкретно тем, что он имел в виду? Он не знал, да и времени на размышление не было, поскольку его наставник повернулся к нему с тем же вопросом:

– А ты, Маркус? Фантина могла бы организовать поиски в трущобах, а ты бы начал расследование с Гросвенор-сквер. Скоро начнется сезон. Появится прекрасная возможность покрутиться в обществе, не вызывая подозрений.

– Это только вызовет интерес у всех кумушек-свах начиная от Лондона и кончая Шотландией, – сухо ответил он и направился к буфету, чтобы налить еще коньяка.

– Ах, бедняжки! – вклинилась Фантина. – Все дамочки готовы бросить себя к вашим ногам. Какая жалость, что они слепы и не видят, к чему у вас на самом деле душа лежит!