Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но все было честно. Юрий Греков в этом не сомневался. Потому что он знал своего друга…
– Знакомая, значит, – еле слышно вздохнул Петров.
– Я и сам не пойму: чего она прицепилась к Нинке?
– Что, часто заходила?
– Видишь ли…
И Юрий Греков задумался. Дом Одинцовых считался самым богатым в коттеджном поселке. И землицы у них было побольше, чем у прочих – соток тридцать. И сам особняк – на загляденье: в три этажа, с зимним садом, с огромной застекленной верандой, флигелями, мансардами, над которыми возвышались островерхие крыши цвета переспелой вишни. Этот огромный дом – символ богатства, успеха и процветания – стоял в самом центре поселка и невольно притягивал взоры. Он был похож на красавец-фрегат, возглавляющий эскадру, а на флагштоке вместо вымпела во время порывов ветра бешено вертелся флюгер. Вокруг сгрудились деревянные ладьи многочисленных построек: тут и русская баня, и сауна с бассейном, и беседка, и еще много чего.
Юрий знал, что хозяйку особняка зовут Алиной. Алина Одинцова и Нина Грекова. Что между ними может быть общего? Да ничего!
– …я не видел, чтобы она заходила к жене.
– Может быть, Нина к ней?
– Ты смеешься? В доме Одинцовых ее могли бы принять только в качестве прислуги. С черного хода. Но этого бы я уже не допустил.
– Тогда как объяснить появление Одинцовой на кладбище?
– Не знаю.
– Я потому спрашиваю, что мне все это несколько странно. Ведь я занимался делом Михаила Одинцова.
– Да, помню, – тут же помрачнел Греков. Лучше бы Володя этого не вспоминал!
– Я просто подумал: какое странное совпадение.
– Какое тут может быть совпадение?
– Два весьма похожих самоубийства. Выстрел в висок, около полуночи. И оба потерпевших жили на моем участке. На территории коттеджного поселка, который до сих пор считался благополучным. Это что, эпидемия? Ведь между первым и вторым самоубийством только полгода прошло!
– Для эпидемии, – кисло сказал Греков, – мало случаев и много времени, которое их разделяет. Это я тебе как следователь говорю.
– И Одинцова вдруг появляется здесь, на кладбище, – гнул свою линию Володя.
– Может, в память о муже?
– Приехала проводить в последний путь женщину, которая умерла так же, как и ее муж? Кстати, а они были знакомы?
– Одинцов и моя жена? Какая чушь!
Юрий чуть не рассмеялся, но вспомнил, что едет с похорон. Собственной жены. Смех в данном случае неуместен. Нина и Одинцов! Домохозяйка, не принадлежащая по уровню доходов даже к среднему классу, и миллионер! Ну Петров сказал!
Разумеется, у миллионеров могут быть любовницы. Но не такие, как его Пробка. Она была не только глупа – она была некрасива. Одевалась безвкусно. Говорила бессвязно. И вообще, истеричка. Разве можно, имея такую жену, как Алина, бросить хоть один взор в сторону Нины Грековой?
Конечно, чудеса случаются, но только в сказках. А следователь Греков мыслит реальными категориями. Между господином Одинцовым и его Ниной не было ничего общего. Вряд ли они были даже знакомы. И если бы не красный «Ягуар», по-прежнему маячащий за спиной, то Юрий подумал бы, что появление Алины на кладбище – это сон. Мираж. Но ведь Петров его тоже видит! «Ягуар»!
Наконец-то они выехали на кольцо.
– Как хочется выпить, – тоскливо сказал Греков.
– Потерпи. Меньше чем через час будем на месте.
– Смеешься? Впереди – автобус! Тихоход! Все равно без них не начнем. Может, тормознуть их? Взять бутылку коньяка, и…
– Неудобно.
– Неудобно на гвоздях спать.
– А ты пробовал?
– А ты?
Они переглянулись. Между лучшими друзьями всегда есть соперничество. И незаметна грань, когда оно может перейти в открытую вражду, даже месть – за те моменты, когда приходилось признавать свое поражение. Юрий Греков имел разряд по спортивной стрельбе, Володя Петров – разряд по плаванию. Греков тащил друга к стенду, на котором висели мишени, Петров, в свою очередь, затаскивал его в бассейн, где был явно сильнее. Втайне Греков стал регулярно ходить в бассейн и подозревал, что Петров, втайне же, занимается с инструктором по стрельбе дополнительно. Готовят друг другу сюрприз.
Речь о гвоздях зашла не случайно. Чем проще говорит Петров, тем глубже подтекст. Такова сущность его натуры.
– Ладно, проехали, – миролюбиво сказал Петров.
Он всегда отступает первым. Есть люди, которые ломаются, а есть те, которые только гнутся. Это к вопросу о гвоздях.
– Извини, я не в себе.
– Понимаю. Гляди-ка… Никак пробка! – вдруг воскликнул Петров.
– Да нет, едут, – уверенно сказал Юрий. – Медленно, но едут. Рассосется.
– Не развернуться ли? – забеспокоился Володя. – В другую сторону, кажется, движение нормальное!
– Поезжай вперед!
Как всегда, они друг другу противоречили. Но на стороне Грекова был автобус, который разворачиваться не собирался. И «Ягуар», который также не намеревался менять курс. Он только переместился на атакующую позицию, справа.
Греков повернул голову и увидел ее профиль: кончик носа, бледную щеку, в ухе крупный сапфир. Кажется, Алина усмехнулась. Он махнул рукой: давай, мол, проезжай! Но Одинцова не отреагировала. «Ягуар» притормозил и поехал рядом.
Юрий видел, как автобус тоже замедляет ход и вклинивается в поток машин, которых становится все больше и больше, а просвета между ними – все меньше и меньше.
– …Слушай, а как все было? – спросил Володя Петров, сосредоточенно глядя на дорогу.
– То есть?
– Когда ты нашел Нину мертвой? И что произошло до того?
– Я же тебе уже рассказывал, – заерзал на сиденье Греков.
– И все-таки.
– О господи! Мы поссорились. Последнее время вообще все шло не так. Уволил бригаду строителей, которые откровенно халтурили, расстроился, увидев их работу, нервы расшатались. Она же потребовала внимания. Слово за слово, дальше ты и сам знаешь. Как это у нас было. Я выскочил из дома и кинулся к машине. Она кричала вслед: «Если ты сейчас уйдешь, ты никогда меня больше не увидишь! Никогда!!!»
– И ты все же ушел?
– Володя, это не в первый раз. Нина постоянно угрожала мне самоубийством, если я подам на развод.
– Допустим. Что касается Нининых угроз в тот вечер, соседи это подтверждают, – задумчиво сказал Петров. – Она действительно так и сказала: «Ты никогда меня больше не увидишь».
– А ты что, проверял?! – возмутился Греков.