зелёной энергетики и мрачные перспективы нефтянки.

– Вы ничего не понимаете! – кричал он, размахивая пухлыми ручками. – Нефть – это уже прошлое!

А потом встал в позу, откинул голову и гордо провозгласил одну из своих сентенций:

– Каменный век закончился не потому, что закончились камни!

– И что, – спросил Трикстер, – с тех пор добыча камня сильно сократилась?

– Нет, – растерялся Хипстер.

– Значит, увеличилась? И на сколько порядков?

– На много, – промямлил Хипстер.

– Ну тогда нехай и нефтяной век кончается, нам не жалко.

Так говорил Трикстер.

45

И приступил к ним юный Мультикульт, и укорял:

– Почему вы всегда ругаете систему? Разве не видите, насколько терпимее к меньшинствам стало наше общество?

– К кому? – не понял Водила.

– К людям инаковым, – гордо пояснил Мультикульт.

– Не знаю таких, – сказал Водила.

– А ты, Трикстер, – не унимался Мультикульт, – ты разве не видишь тенденцию?

– Вижу, конечно. Вижу, насколько нетерпимее государство стало к нормальным людям.

Так говорил Трикстер.

46

Пиво в этот день было тёплым, и разговор ненавязчиво перешёл к несовершенству мира. Водила безыскусно обматерил правительство, Старпёр присовокупил к пидарасам сотрудников ЖКХ, Супруг прошёлся по гендеру.

– Куда ни плюнь! – подытожил Док. – Поскреби любого – и найдёшь там такую сволочь…

Мужики замолчали и посмотрели на Трикстера.

– Признайся, – спросил его Док, – наверняка ведь и у тебя в жизни были косяки?

– Были, конечно, – согласился Трикстер, – и немалые. Но только я давно их скурил.

Так говорил Трикстер.

47

И приступил к ним Выселенец со сто первого километра, и вопрошал:

– Господа, не окажете ли посильное вспомоществование продрогшему страннику, замерзающему в этом суровом мире?

Все молчали, ибо странно им было слышать такие речи. Наконец выступил вперёд Водила и вежливо спросил:

– Любезнейший, а вы часом не охуели?

– Отнюдь! – ответствовал Выселенец.

Тогда Трикстер налил ему стакан и сказал пристыженным ученикам:

– Можно выселить человека из культурной столицы, но культурную столицу из человека не выселишь.

Так говорил Трикстер.

48

И приступил к ним Столичный Хипстер – не по зову сердца, но по велению неизбежности. Ибо изгнан был уже отовсюду, и податься ему больше было некуда.

– Нет, ну до чего же поганый у нас народец! – завёл Хипстер свою обычную бодягу.

– А в бубен? – деловито осведомился Водила.

– Оставь ты его, – вмешался Док, – пусть себе гундосит, это же только слова. Сколько ни говори «халва», во рту сладко не станет – правда, Трикстер?

– От слова «халва» во рту действительно не станет сладко, – ответил Трикстер, – но ты попробуй сказать «лимон».

Так говорил Трикстер.

49

И приступил к ним Водила с большим фонарём под глазом.

– Где это тебя так? – спросил Док.

– Известно где, – вздохнул Водила. – Не еби, где живёшь, не живи, где ебёшь!

– Ага! – согласился Супруг. – А ещё – не еби, что ешь, и не ешь, что ебёшь.

– Бля! – с чувством выругался Пастух. – Вот нахуяж?!

– Не ссы! – успокоил его Трикстер. – Это он не про овечек. Это он про мозги.

Так говорил Трикстер.

50

И приступил к ним Борода, мрачный и подавленный. Закурил с третьей спички, глубоко затянулся, выдохнул и объявил:

– Корпоративы – зло!

– Кому как, – возразил Док и улыбнулся, видимо, вспомнив что-то приятное.

– Зло! – упрямо повторил Борода. – Стыд и скрежет зубовный!

Все вопросительно посмотрели на Трикстера.

– Корпоратив есть зло, и корпоратив есть добро; всё зависит от того, с кем оттуда уедешь.

Так говорил Трикстер.

51

И приступил к ним Столичный Хипстер, и погнал свою гнилую пургу:

– Сидите тут, пьёте! Весёлые! Довольные! Вокруг полная жопа, а вы этого даже не замечаете! Вот, например, – он махнул рукой в сторону мусорки, – кто-то догадался выкинуть ёлку. В марте! Не понимаю, как можно быть такими свиньями! Ваш вигвам – жопа, и ваша земля – жопа, и всё вокруг – одна сплошная жопа!!!

Мужики начали медленно подниматься, но в последний момент Хипстер успел получить от Водилы спасительный пендаль, придавший ему нужное направление и ускорение. Мужики неспешно вернулись на свои места. Супруг смущённо кашлянул.

– Но насчёт мусора он, наверное, всё же прав. Давно надо было вынести эту ёлку.

Все вопросительно посмотрели на Трикстера. Тот пожал плечами.

– Если индеец – говно, он всегда будет видеть вокруг себя только жопу и ничего кроме жопы. Ибо в нашем мире каждый хочет быть на своём месте.

Так говорил Трикстер.

52

Как-то под вечер пробегал мимо каштана индеец Молодожён. И подозвали они его, предлагая обмыть событие. Но отказался Молодожён, ибо спешил к супруге, пылая и предвкушая.

– Тогда хоть стопарик – на посошок! – предложил Борода.

– Нет, спасибо. Не люблю я водку, – признался Молодожён.

– Как это – не любишь водку?! – изумился Водила.

– Она у меня и так красивая, – пояснил Молодожён и, помахав им на прощание, скрылся в парадной.

Мужики молча переглянулись и молча выпили.

53

И приступил к ним Столичный Хипстер, и горько сетовал на свою хипстерскую судьбу – мол, все социальные лифты уничтожены, и творческому человеку надеяться здесь уже не на что.

– Лифты-то у нас есть, – ответил Трикстер, – но одни скрипят и притормаживают, другие застревают между этажами, а третьи держатся на соплях и в любой момент могут рухнуть вниз со всеми пассажирами.

Мужики молчали, вспоминая жизненные перипетии. И только Блюдолиз вдруг довольно захрюкал:

– Простецы! Вы просто не туда садитесь! Вот я вчера вступил в партию – и теперь мой лифт рванёт вверх ракетой! Присоединяйтесь, пока я добрый!

Он гордо взглянул на Трикстера, но тот лишь покачал головой.

– Да, этот лифт ездит шустро. Но там в кабине насрано. Так что давай уж как-нибудь без нас.

Так говорил Трикстер.

54

И заговорили они о высоком; но монолог Дока о хорошо темперированном клавире прервала дребезжащая попса с рингтоном «Тебе хана – звонит жена!»

– Пардон! – извинился Старпёр и ответил на вызов.

Мужики молча отвели глаза – из трубки рекой полился ор, вой и скрежет зубовный. Старпёр лишь преданно соглашался и поддакивал. А потом виновато посмотрел на всех:

– Ну, я пойду… Вы не думайте… Она у меня такая… С изюминкой. В каждой женщине ведь должна быть изюминка, правда?

– Разумеется, – ответил Трикстер, – а как же иначе. Изюминка. В каждой. Иди, конечно.

Он проводил Старпёра взглядом и, когда тот скрылся в парадной, повернулся к Молодожёну:

– В каждой женщине должна быть виноградинка. Иди-ка и ты домой.

Так говорил Трикстер.

55

И приступил к ним индеец Графоман, кляня жену, тёщу, коллег и страну.

– Никто меня не понимает! Они хотят, чтобы я приносил домой евры и баксы! Чтобы великий писатель земли индейской