Лейтенант вышел. Виноградов достал из коробки папиросу и, размяв табак пальцами, закурил.

***

Иван Петрович Проценко родился в 1900 году в городе Ужгород, в семье врача. Его мать преподавала в гимназии, а отец занимался частной врачебной практикой. Когда началась первая мировая война, ему исполнилось четырнадцать лет, и он, сбежав из дома, вступил в армию генерала Брусилова, прибавив себе для солидности четыре года. Несмотря на небольшой рост и худобу, воевал он неплохо. В 1916 году был награжден двумя «Георгиями» и именной шашкой с георгиевской лентой. Вскоре ему присвоили звание прапорщика, через год он стал подпоручиком. Революцию семнадцатого года Проценко встретил в военном госпитале Казани, куда был доставлен санитарным поездом. Выписавшись из госпиталя, он примкнул к большевикам и вскоре оказался на фронте под Царицыным, где познакомился с Ворошиловым, а затем и Сталиным. За героизм, проявленный в одном из боев, Проценко был награжден Орденом Боевого Красного Знамени. Награду ему вручал военный министр большевицкой России – Троцкий. После этого награждения жизнь Ивана резко пошла в гору. Вскоре его назначили командиром артиллерийского полка, который входил в состав конной армии Буденного.

При рейде армии на Варшаву он был ранен осколком снаряда и попал в плен к белополякам. Спас Ивана от расстрела его земляк, с которым он когда-то учился в гимназии. Сейчас этот однокашник служил переводчиком у коменданта концлагеря. Он ловко сделал исправления в его документах, и с этого момента красный командир Иван Петрович Проценко превратился в рядового бойца Красной Армии Николая Проценко. Однажды Ивана вызвал к себе комендант. Иван в сопровождении польского солдата вошел в его кабинет и остановился в дверях, держа в руке старую офицерскую фуражку.

– Садись, Проценко. Пить будешь? – спросил он его.

Комендант поставил на стол штоф водки, толстый кусок сала и половину каравая черного хлеба.

– Угощайся, Иван, – произнес он добродушно на чистом русском языке.– Не удивляйся, я хорошо разговариваю на вашем языке. Ты удивлен, что я назвал тебя не Николаем, а твоим настоящим именем? Если хочешь, я скажу больше. Я знаю, что ты – бывший командир Красной армии, командовал полком.

Заметив растерянность Ивана, он громко рассмеялся. У Проценко почему-то затряслись руки, а лицо стало белым, как снег. Он впервые почувствовал холодное дыхание смерти у себя за спиной.

– Ты думал обмануть меня, Иван, но видишь, у тебя ничего не получилось. Вот я сейчас посмотрел на тебя и понял, как ты боишься смерти. Это естественно, смерть есть смерть, и от нее ничем не откупишься. Я могу тебя расстрелять прямо сейчас, могу завтра, могу и помиловать. Все в моей власти, и сейчас только от тебя зависит, когда ты умрешь.

Комендант, молча, достал из кобуры пистолет и положил его перед собой. Глаза Ивана невольно сконцентрировались на этом предмете, который мог отобрать у него жизнь в любой момент. Во рту стало сухо, словно он уже проглотил эту горячую, покрытую медью, свинцовую пулю.

– Жить хочешь, Иван, или предпочитаешь умереть большевиком? Впрочем, уже неважно, как ты умрешь, как большевик или как обычный человек. Об этом никто и никогда не узнает. Сырая земля всех уровняет – и героев, и трусов. Что ты молчишь, Иван? Может, ты не понимаешь, о чем я говорю?

Он пристально посмотрел на Ивана. Его взгляд бы колючим и холодным. Руки у Проценко дергались все сильнее и сильнее. Чтобы каким-то образом скрыть это, он убрал их за спину.

– Боишься, Иван. Вижу, что боишься. Одно дело погибнуть в бою, раз – и тебя нет, другое дело – вот так, выбирать – жить или умереть. Но ты человек грамотный, и я даю тебе право самому сделать выбор между жизнью и смертью. Ты сам понимаешь, что безвыходных ситуаций в жизни не бывает. Есть только одно решение в этом вопросе и, если ты хочешь, я могу подсказать его тебе. Ну и как? Подсказать или ты сам догадаешься?

Проценко мгновенно понял, что от него хочет комендант лагеря. Он хотел ответить, но язык, прилипший к небу, не подчинялся ему. Чтобы не молчать, он мотнул головой в знак согласия.

– Вот и хорошо, Проценко. Люблю работать с умными людьми. Им не нужно долго объяснять суть вопроса, они сами быстро догадываются, что от них требуется. Присаживайся поближе. Вот тебе лист бумаги, пиши.

Иван посмотрел на коменданта, как собака смотрит на своего хозяина, держащего в руках кусок мяса. Заметив его взгляд, комендант снова улыбнулся. Ему нравилось смотреть, как психологически ломается человек, как из народного героя превращается в человеческое ничтожество. Комендант начал диктовать текст. Проценко писал быстро, при этом ему удавалось писать не только красиво, но и без ошибок. Закончив писать, он отложил ручку в сторону и посмотрел на коменданта лагеря, как на своего непосредственного начальника.

– Распишись внизу, Проценко, и не забудь поставить дату. С этого дня все свои сообщения будешь подписывать как Пион. Что, не нравится псевдоним? А я вот думаю, что этот псевдоним, как раз хорошо тебе подходит. Твоя душа, Ваня, такая же нежная, как лепестки этого цветка. А сейчас наливай водку и пей. Сало и хлеб можешь забрать с собой. Если будут спрашивать, скажешь, что тебя угостил хозяин, у которого ты сегодня весь день работал в поле. Понял?

Проценко налил полный стакан водки и залпом выпил. Водка обожгла горло. Он крякнул от удовольствия и, отрезав толстый кусок сала, запихал себе в рот. Спиртное мгновенно ударило в голову. По телу пробежала волна тепла и полного спокойствия. Он поклонился польскому офицеру и вышел в коридор, где его ждал часовой.

***

До тридцать девятого года жизнь Проценко была полна всевозможных приключений. Он в составе отрядов, составленных из бывших белогвардейцев и других врагов Советской власти, участвовал в нескольких рейдах в приграничные с Польшей районы РСФСР, где штыком и огнем искоренял власть рабочих и крестьян. Однако после очередной неудачной попытки прорваться через кордоны советских пограничников их отряд понес большие потери, он сам чуть не угодил в плен к красноармейцам. Проценко получил ранение в ногу и с большим трудом вплавь пересек Буг.

В конце сентября 1939 года, после падения Польши под натиском гитлеровской Германии, Проценко оказался среди курсантов немецкой разведывательной школы в чехословацком местечке Слияч. В школе обучались около пятисот курсантов различных национальностей, разделенных на группы: английскую, румынскую, русскую, африканскую, арабскую, в зависимости от знания курсантом языка. В каждой группе проводились занятия по изучению иностранных языков, методов разведывательной и диверсионной работы, автодела, верховой езды, плавания, бокса, джиу-джитсу, радио и фотодела. Школа готовила агентуру для заброски в Великобританию, США, Иран, Индию, СССР и другие страны. Задания были разные: диверсионного, разведывательного и контрразведывательного характера.

Преподаватели школы сразу же обратили внимание на Проценко, который отличался от многих курсантов сообразительностью и логическим мышлением. Кроме всего прочего, он имел отличные оценки по взрывному делу, стрельбе и другим спортивным дисциплинам. Однажды вечером, когда его учебная рота готовилась к отбою, его вызвал к себе начальник школы. Проценко остановился около двери, одернул на себе немецкую форму, в которую были одеты все курсанты школы, и, открыв дверь, вошел в кабинет.