нередко случалось, Митя его сжёг. Казалось бы, отвлёкся буквально на минуту, отжался всего тридцать раз – и яичница тут же обросла по краям чёрной каймой, а яркий желток подёрнулся мутной плёнкой. Ну вот, вчерашнюю засохшую сайку уже не макнёшь, придётся грызть так.

На запах горелого тут же примчалась из соседней комнаты Даша. Всплеснула пухлыми руками и ловко схватила сковородку, переставив её подальше от огня.

– Ой, горюшко-то какое, Дмитрий Саныч, зачем вы яишню-то затеяли сами собой? Вона сгорела вся. Я же тут, чавой не попросить сготовить?

Самарин пожал плечами.

– Даша, я ведь вас нанимал для уборки и стирки. Бог с ней, с яичницей, кофию вон попью с хлебом.

– Ну, конечно, – прислуга упёрла кулачки в пышные бока. – Так и едите всухомятку, ажно щёк совсем нет, пынжак висит в плечах. Неполезно это для здоровья. А хотите, я вам борща сварю? На косточке?

Серые Дашины глаза опасно подёрнулись мечтательной дымкой. Вид у округлой румяной служанки в такие минуты становился очень уж практичный и хозяйственный. Словно она уже и меню составила, и планирует весь остальной распорядок Митиной жизни. Нет уж. Уборка и стирка раз в неделю, не более того. А борщ и в трактире поесть можно.

– Благодарю, но не стоит беспокоиться. Вы не отвлекайтесь, я тут сам.

– Ну, как скажете. А вообще… жениться вам надо, вот что.

Даша взмахнула тряпкой и ушла в гостиную, где нарочито громко начала переставлять стулья и причитать об избытке пыли.

С уборкой Дмитрий и сам бы справился, порядок поддерживать с детства умеет. И пуговицы пришивать научен. Казалось бы, фронт работ невелик – спальня, гостиная (она же кабинет), кухонька да ванная комната. Но где найти время с таким бессрочным графиком работы? В общем, приходящая прислуга – лучший вариант. Если бы ещё не совала нос в дела и не давала непрошенных советов – цены бы ей не было.

«Жениться, скажет тоже», – размышлял Митя, наливая кофий в кружку почище и рассеянно разглядывая объявления в свежем «Московском листке».

Как нарочно, «брачный» раздел сегодня был набит до отказа. Выбирай – не хочу.

«Красивая с русалочьими глазами, вся сотканная из нервов и оригинальности, зовёт на праздник жизни интеллигентного, очень богатого господина, способного на сильное яркое чувство; цель — брак»*.

Митя тут же представил волоокую русалку на своей небольшой кухне. Как она сидит напротив за столом и брезгливо поджимает длинный хвост, который нечаянно атакует шваброй Даша: «Хвост-то приберите, барышня, не дай боже задену». Нет, ундина в этот антураж не впишется.

«Красавица, 24 лет, интеллигентная брюнетка, очень шикарная, прогремевшая в Москве и Париже по красоте и нарядам, ищет знакомств, цель — замужество, с миллионером пожилых лет».

Роскошная брюнетка с томиком Вольтера тут же непроизвольно возникла посреди кухни и повела точёным носиком: «А чем это тут пахнет? Я на завтрак предпочитаю устрицы. Это совсем не похоже на Ривейру. И возраст свой вы неправдоподобно занизили, как я погляжу. Где ваша зажиточная седина?». Пока Митя собирался с достойным ответом, красавица исчезла так же внезапно, как и появилась.

«20 лет, образованная барышня ищет мужа миллионера, непременно пожилого, во избежание неверности».

Да что они все так одержимы старостью? А если молодой – то сразу неверный, что ли? Кто их разберёт, этих девушек? Ну, ладно, возраст: всего-то лет тридцать ещё прожить – и можно в старики записываться. Пункт, по которому Митя не проходит – деньги. Миллионов не заработал, тут уж ничего не попишешь. Да, жалованье в полиции платят хорошее, а ему, как новоназначенному начальнику отдела, ещё и прибавку дали. Прислугу вон может себе позволить, квартира неплохая, хоть и казённая. Но для женитьбы, как следует из газетных девичьих грёз, этого явно недостаточно.

Дмитрий представил, как могло бы выглядеть его объявление в брачной рубрике:

«Я надумал жениться, но не знаю, на ком. 25 лет, симпатичный брюнет высокого роста, не богатый, но с достойным жалованьем, служащий Сыскной полиции. Прелестей семейной жизни не вкушал, но полагаю быть хорошим семьянином. Ищу интеллигентную и симпатичную барышню, родственную душу, стремящуюся к деятельной жизни, не жадную до денег и не глупую».

«И чтобы не обижалась на частые задержки на службе», – мысленно добавил Митя и настроился в надежде, что искомая барышня немедленно материализуется на кухне так же, как это сделали предыдущие кандидатки.

Барышня, увы, не появилась.

Зато в проёме двери возникла деятельная Даша с синим костюмом на вешалке.

– Дмитрий Саныч, вы сюртук нонче этот одевайте, я его как раз обузила по фигуре. И сорочки накрахмалила, в шкапу лежат.

Иногда с женщинами лучше не спорить.

Сгоревшая яичница запоздало полетела в мусорное ведро.

* У Сони все эти французские названия вызывают смех. Если платье цвета лосося – так и скажите! На худой конец – розовое.

* Новости и объявления взяты из реальных московских газет начала 20 века.

Глава 2. В которой строятся невероятные предположения

– Много видел мертвецов, но таких никогда. Занимательный случай, хоть монографию пиши, – прозектор Глеб Шталь снял шапочку и провёл пятернёй ото лба к затылку, приминая непослушные светлые волосы, которые тут же вспушились обратно.

– Подождут твои мемуары, Глеб. Ты мне скажи, от чего она умерла? – стоявший напротив врача Дмитрий Самарин покачал головой.

– Понятия не имею, Митя, – широко улыбнулся Шталь.

Мужчины внимательно посмотрели друг на друга. Мёртвая девушка, лежащая на столе между ними, безмятежно глядела в потолок.

– И это говорит мне друг и лучший полицейский врач Москвы, – сыщик иронически прищурился. – Ладно, хватит шуток. Давай по порядку.

– Как скажешь. Итак: девушка, от семнадцати до двадцати лет, рост метр шестьдесят два, телосложение худощавое, цвет волос – русый, цвет глаз – карий. Особых примет вроде родимых пятен или шрамов не имеется. Судя по внешности – не из богатых, но и не крестьянка или прачка. В общем, тяжёлым физическим трудом не занималась. Но есть нюанс… Точнее, два.

– Какие?

– На глаза посмотри внимательно.

– Тёмные. Блестящие. Погоди…

– Ага. А должны быть тусклые и сухие. Она же не пять минут назад умерла.

– Что за фокус?

– Краска. Масляная. Нарисовано поверх роговицы. Весьма правдиво, кстати.

– Бред какой.

– Вот именно. Зачем это сделано, ума не приложу. Никогда такого не видел.

–