Мама любила посплетничать об этой семье. У господина Адамса, говорила она, была интрижка с секретаршей. Потом он развелся и переехал в штат, законодательство которого не требовало выплаты алиментов на ребенка. По крайней мере, так говорили соседи.

Немного дальше жили Миллеры. Отец семейства продавал модные машины по всему Восточному побережью. Помню, при виде их дома у меня по коже пробегали мурашки, но думаю, причина была в том, что это было первое место, в котором мне довелось поработать нянькой. Перед этим мне кто-то рассказал историю о няне, которую пугал телефонными звонками какой-то псих. Когда полицейские проследили звонок, то сказали ей: «Звонили из вашего дома!» От этой истории у меня до сих пор внутри все холодеет.

Возле пруда, где мы зимой катались на коньках, были построены три новых дома. Один, в конце дороги, был большим, современным особняком, где жили Йи. Они были единственной корейской семьей в округе.

Миссис Йи много помогала моей матери. Ведь когда я приехала, то говорила только по-корейски, и моя новая семья без помощи миссис Йи просто не могла со мной общаться. Меня продолжали мучить кошмары, из-за которых я плакала и кричала во сне. Мама была так обеспокоена этим, что начала записывать все это на пленку. Миссис Йи слушала записи и переводила. Каждую ночь повторялось одно и то же. Я кричала от страха перед монстром, кровожадным волком. Много лет спустя я послушала записи, и они все равно напугали меня.

Как это нередко бывает в американских семьях, мои родители развелись через несколько лет после моего удочерения. Мне тогда было около девяти. Думаю, мое удочерение было тщетной попыткой сохранить рушащийся брак. Конечно, это не сработало, и очень скоро папа женился в третий раз (до мамы у него была жена из Бразилии) на женщине, которая была на пятнадцать лет младше него.

Родители продали дом и сад и сначала переехали в разные районы города, а затем и в разные страны (папа в конце концов осел с новой семьей в Европе). Мишель, с которой я никогда не была слишком близка, решила жить с папой. Я осталась с мамой. Вот так наша не слишком счастливая семья раскололась, и нам всем пришлось начинать все сначала.

Несколько лет спустя, когда я встретилась с отцом, который к тому времени смог создать идеальную счастливую жизнь со своей новой идеальной женой и их новой идеальной дочерью, он рассказал мне, каким я обернулась для них с мамой разочарованием. Когда они решили взять в семью ребенка из Кореи, то им пообещали младенца. Потом появилась я, которая уже ходила, говорила и плакала во сне. Не меньше неприятностей я причинила им и уже после того, как они развелись. К тому моменту, когда он рассказал мне все это, я уже успела несколько раз сбежать из дому. Маме было сложно совладать со мной. Это ударяло и по кошельку отца, потому что он все еще поддерживал нас.

— Я уже заплатил за тебя сто тысяч долларов и все еще продолжаю платить, — сказал он.

Что отец имел в виду, я узнала много позже. Столько денег он заплатил за право удочерить меня и привезти сюда из Кореи. Изначально он очень скептично относился к этой затее, но мама была настроена решительно. Думаю, отец считал, что этим деньгам можно было найти лучшее применение. Например, отправиться в длительное путешествие по Африке, что он и сделал со своей женой номер три, потратив деньги, отложенные мне на колледж, когда стало ясно, что я не собираюсь в него поступать.

После этого я с отцом практически не общалась. В любом случае он не тот человек, которого я бы выбрала себе в отцы, если бы можно было выбирать. Он богат, но он отличается от тех богачей, которых я встречала, покинув дом. У него есть деньги, потому что он родился в богатой семье, а не потому что он их заработал. Он никогда по-настоящему не работал, несмотря на то что учился в одном из заведений Лиги плюща и мог воспользоваться всеми доступными привилегиями. Вместо этого он живет на содержании у родителей. Как можно уважать такого человека, который никогда ничего не добился своими силами? Я знала, что не хочу быть похожей на него.

В свое время у нас в доме он организовал офис, который стал источником множества шуток, когда я поняла, для чего этот офис предназначался. Для отца это не было рабочее место. Он мог удалиться туда, чтобы почитать газету или просто спрятаться от семьи, когда ему этого хотелось. Никому не позволялось беспокоить его, когда он был в своем офисе, а если мы осмеливались нарушить это правило, за это приходилось жестоко расплачиваться.

Поскольку я была невысокого мнения об отце, не могу сказать, что я скучаю по нему. Не моя вина, что он решил заплатить за меня, а его надули. Если кто-то ворует ваши деньги, вы сами виноваты, что не приглядели за ними. Это правило я усвоила. Его печали — это его проблемы. Когда он рассказал мне эту историю, единственное, что я подумала, так это то, что хорошо хоть стоила недешево. На самом деле жаль, что его не заставили заплатить за меня еще больше.

Первый раз я убежала из дому, когда мне было тринадцать лет. Тогда нам с мамой никто не помогал. Вскоре после развода она зашла ко мне в комнату и сказала:

— Начнем все сначала!

После этого мы уехали из Коннектикута и поселились в небольшом милом домике у реки в штате Мэн, недалеко от побережья. Домик не был таким величественным, как тот, в котором мы жили прежде, но, тем не менее, у нас был приличный кусок земли и масса зажиточных соседей, поэтому жалеть нас не было нужды.

И в Коннектикуте мне было несладко, но в штате Мэн я вообще была единственным ребенком азиатского происхождения в школе. Еще был один чернокожий мальчик, на несколько лет старше меня. И всё. Все остальные были исключительно белыми. Когда я первый раз пришла в школу, некоторые дети принялись смеяться надо мной, потому что я выглядела не так, как они. Я поняла, что мы с чернокожим мальчиком очень быстро станем либо самыми популярными, либо самыми непопулярными ребятами в округе. Смешаться с толпой было невозможно, поэтому у нас не было выбора.

К счастью, я умела заводить друзей и хорошо училась. В шестом классе я со своими двумя лучшими подругами втюрилась в одного мальчика, Джона, который был одним из самых симпатичных парней в школе. В тот год на школьной дискотеке он пригласил меня на танец, и я мгновенно приобрела популярность. Конечно, когда я стала популярной, Джон мне уже был не нужен. Он был довольно скучным типом, и я бросила его месяц спустя. Думаю, я родилась с геном боязни скуки. Я сразу поняла, что жизнь в маленьком городке не для меня. Уже в детстве меня тянуло на приключения. Одним из моих героев был Аль Капоне.

Маме было сложно привыкать к новой жизни. Я точно знала, что ей не нравилось быть одной, и понимала, что моей компании ей мало. Она всегда была немного повернута на всяких альтернативных способах познания, но теперь с головой ушла в такие вещи, как нетрадиционная медицина и общение с собственным внутренним миром. Она пыталась и меня втянуть в эти дела. Она хотела, чтобы я рассказывала, что помню о Корее, и снах. Какое-то время она даже пыталась помочь мне разыскать «ан-ни», мою «большую сестру», которая заботилась обо мне, когда я жила в Корее, но мы ее так и не нашли. Все эти вещи с «достижением мира с собственным прошлым» были не по мне.