— Ничего страшного, — заверила ее Карина. — Я сказала ей, что ты любишь солдата и беспокоишься из-за войны.

— Умница Карина. — Рева потянулась, чтобы сжать ее руку. — Чтобы я делала без тебя?

Карина начала смеяться. Она села на кровать рядом с Ревой и прикрыла рот рукой, чтобы сдержать смех.

— Что бы ты делала без меня? — она покачала головой. — Что бы мы без тебя делали? — она посерьезнела. — Рева… остальные. Я просто оставила их.

— Ты этого не сделала, — твердо сказала Рева. — Ты оставила их в хороших руках и пришла за помощью. Карина, без тебя я бы никогда не освободила нас из Садов Аниоса. Мы собираемся вернуться и освободить их.

— Я знаю, — ответила Карина.

— Нет, — Рева покачала головой. — Я хочу сказать, что сейчас мы их освободим.

У Карины раскрылся рот.

— Серена подала мне идею, — сказала Рева. — Всем нужны приказы Луки, и все знают, что он хочет армию менти. Будет армия менти, но не под его контролем. Мы соберем их в одном месте и подготовим к грядущей битве.

— Рева, — Карина поморщилась. — Ты уверена? Раньше они боялись стать солдатами.

— Никто не будет принужден, — сказал Рева. — Но я думаю, что большинство увидит, что они никогда не будут в безопасности, пока Стефан жив. Они захотят драться, я знаю. Лука не будет делить свои силы, чтобы нанести нам удар, и мы сможем выбирать, как вступать в бой. Понимаешь?

— Вроде, — Карина покачала головой. — Но как? Как мы можем подделать приказы? Нам понадобится… я не знаю, что нам понадобится.

— Пергамент, тушь, воск и печать, — Рева улыбнулась. — Первые три Серена предоставила мне. Последнее Лука дал мне по незнанию, — она вытащила тяжелое золотое кольцо из мешочка на талии и держала его в ладони. Оно подмигивало Карине. — Мы напишем приказы, а затем дадим их солдатам для доставки.

Карина поежилась. Она хотела этого с тех пор, как услышала, что Лука держит менти в заключении, но мысль о том, чтобы на самом деле реализовать план, заставила ее голову закружиться. Было предательством подделывать приказы короля. Она встретилась взглядом с Ревой и увидела, что женщина грустно улыбается.

— Никогда бы не поверила, что сделаю такое, — сказала Рева. — Но это крупица, по сравнению с пленением и жестоким обращением с таким большим количеством людей. Лука, которого я когда-то знала, сделал бы то же самое.

Это подтолкнуло Карину к действию.

— Тогда мы должны это сделать. Что мы скажем?

— Мы скажем, что по приказу принца Луки все менти должны быть доставлены в тренировочный лагерь, который мы создадим в замке Далур, — это был один из замков Франциса, и он еще не был передан какой-либо другой знати. Когда солдаты приведут к нам менти, мы их отпустим.

— Лука узнает, где мы, — возразила Карина.

— Он узнает, где менти. Он, несомненно, задастся вопросом, не я ли среди них. Но я думаю, что ему будет стыдно противостоять мне, и если Тиниан не дёргает его за ниточки, я не думаю, что он придёт за мной. Он может даже сделать вид, что отдал приказ, чтобы сохранить лицо. В любом случае, менти должны объединить усилия и тренироваться. Стефан знает о Садах Аниоса. Там, где они находятся, им небезопасно, — она прикусила губу, думая. — Я просто не знаю, стоит ли нам идти в замок Далур самостоятельно или…

— У меня есть идея, — внезапно сказала Карина. — Мы должны отправиться в Сады, где меня поймали. Где Рохеса и Лотти. Я могу изменить свое лицо, чтобы походить на командующего офицера, чтобы мы могли посылать солдат в качестве посыльных в другие Сады.

— Хорошо, — согласился Рева. — Отлично. Давай напишем приказы и придумаем способ, чтобы наши стражи не догадались, что мы затеяли.

3

Карлия

Летнее солнце опаляло крылья Карлии, и ее тело раскраснелось от жары. Выросшая в горах Эсталы, она познала холод и туман, снег на вечнозеленых деревьях, ночи у костра. Она никогда не знала такой жары, как в Зантосе.

Она обожала солнце на своей чешуе. Несмотря на то, что она любила свой дом, где ее зелено-голубая драконья плоть прекрасно дополняла цвета ручьев и деревьев, что-то в ней жаждало испепеляющего тепла Зантоса. В конце концов, она была существом огня и пламени.

Она была драконом.

Карлия грелась на солнышке и боролась с желанием зарычать от удовольствия признать, кто она. В течение многих лет ее происхождение было самой большой опасностью. Ее отец больше всего на свете боялся, что кто-нибудь узнает, кто они. Он научил ее использовать силы, чтобы она могла их контролировать. Чтобы она могла спрятаться. Стоит ли удивляться тому, что после долгих лет в пещере она начала бояться собственных сил менти, даже ненавидеть их? И она знала, что она была не единственной, кто чувствовал это. Отрицать себя было все равно, что отрезать себе конечность, но в то же время признать это и праздновать означало навлечь на себя опасность.

Потому было странным, что именно сейчас она полностью приняла свои силы. Никогда еще в ее жизни не было времени, когда она была в большей опасности. Улези потеряли след ее семьи много лет назад, и хотя король Давэд ненавидел менти, он не расправился с ними так жестоко, как мог бы.

Теперь они оказались во власти фанатика, который утверждал, что он возрожденный бог, который был известен своей жестокостью и у которого были улези на побегушках. Улези знали, что род Карлии все еще жив. Эстала была во власти чумы, и люди прибегали к отчаянным проявлениям благочестия, обвиняя менти в своей болезни.

Карлия предположила, что теперь, когда случилось самое худшее, это освободило ее от оков страха. Ей больше не нужно было беспокоиться о том, что произойдет, если улези узнают о ее существовании, потому что они знали.

Это было странное облегчение. Страшное ожидание закончилось, и теперь они столкнулись с новой реальностью. В этом знании была свобода.

Она взмахнула крыльями и поняла, что начинает уставать. Когда солнце светило на нее, она упивалась полетом, но они с Сэмом каждый день тратили силы, и хотя они становились сильнее, каждую ночь они все еще чувствовали себя уставшими, погружаясь в сон без сновидений.

— Сэм! — она говорила, как всегда говорили драконы, на своем родном языке. Она захлопала крыльями сильнее, и они полетели плечом к плечу, бок к боку. Теперь, когда она заметила это, усталость заполнила ее разум. — Я начинаю уставать.

Он