Радист повиновался. Через несколько минут один из сухогрузов отделился от каравана и пошел в сторону американского сейнера. Его капитан, Николай Пуговкин, рассчитывал управиться с порученным делом часов за пять максимум, а потом на полной скорости уже к вечеру догнать караван и занять в нем свое законное место. Пуговкин даже считал, что ему повезло – оказание помощи американцам отличный повод отличиться. Он был еще молод и амбициозен. Пуговкин думал, что, возможно, в связи с этим случаем начальство его заметит и запомнит.

Так оно и вышло – и заметили, и запомнили. Вот только не совсем так, как Пуговкину хотелось.

Когда из серого тумана вынырнул силуэт русского корабля, на губах Хасана заиграла хищная, довольная улыбка. Расчеты оказались точны – русские послали один из обычных кораблей, а не сам ледокол. Очень хорошо. Хасан обернулся, окинул внимательным взглядом своих людей. Двое были на палубе, на виду – русский и американец. Они были в моряцких робах, без оружия – изображали рыбаков. А еще пять человек – три араба, афганец и один из чеченцев – залегли в катере с автоматами на изготовку. Катер стоял за сейнером так, чтобы разглядеть его с моря было невозможно. Остальные боевики были внутри сейнера, в трюме – места в катере мало, и пять человек с трудом поместились. Да и куда больше? Неужели пять подготовленных боевиков с безоружными гражданскими не справятся? Только бы русские поближе подошли. Расстояние до их корабля катеру придется преодолевать рывком, пока русские не опомнились. Они наверняка не дальше чем в кабельтове остановятся. А такое расстояние катер за считаные секунды преодолеет.

Сам Хасан сейчас находился в рубке – его силуэт был виден, но что Хасан человек восточного типа, разглядеть было нельзя. Да, собственно говоря, если бы и можно было – один араб подозрений не вызовет, их в Америке немало. Вполне могло одного и на Север занести.

– Еще раз напоминаю, – крикнул Хасан, пользуясь тем, что до русского корабля пока было далеко, – работаем жестко. Заложники нам на этом корабле не нужны. Брать живыми только капитана, старпома и радиста. Все помнят, как их форма выглядит?

Все члены абордажной команды на катере ответили утвердительно.

– Отлично! На самом корабле старайтесь не стрелять. Палите только в самом начале операции, до тех пор, пока на борту не окажетесь. Мало ли, вдруг будет рация включена. Радиста вообще брать максимально бесшумно. Фарид, понял меня?

Здоровенный афганец молча кивнул. Несмотря на внушительные габариты – больше двух метров роста и сто тридцать килограммов веса, в команде Хасана он был самым быстрым и ловким – удивительно, но факт. Чем-то он был на медведя похож – с виду увалень, а как до дела дойдет, тигру в быстроте не уступит. У Фарида, единственного из всей абордажной команды, не было огнестрельного оружия – оно просто не должно было ему понадобиться. На гражданском судне вооруженных, скорее всего, нет. А если и есть какой-нибудь ствол у капитана, то наверняка незаряженный и в сейфе.

– А ведь ты говорил, помехи будут, так чего же нам рации включенной бояться? – спросил чеченец, Шамиль.

– На всякий случай, – отозвался Хасан. – Осторожность никогда еще никому не вредила. Ну, все, начали! Действуйте строго по плану. Андрей, Брэд, начинайте!

Русский и американец принялись размахивать руками – вроде бы стараясь привлечь внимание команды идущего к ним корабля. Действие, конечно, совершенно бессмысленное – и так уже ясно, что мимо не пройдет. Но ведь никто и не ожидает от потерпевших крушение рыбаков идеально логичного поведения.

Вот до русского сухогруза уже всего три кабельтова. Два… Один… Вот уже несколько десятков метров осталось. Отлично! Ага, остановились, спускают шлюпку. Ну, что и следовало ожидать. Не лезут вперед очертя голову, хотят сначала выяснить, что произошло. Но это предусмотрено, не зря же катер наготове стоит. Так, спустили шлюпку, в ней четыре человека. Ерунда! Даже если бы вдвое больше было, справились бы.

– Ну, что у вас произошло? – заорал на довольно приличном английском высокий парень, стоявший на носу русской шлюпки, когда она подошла почти вплотную к сейнеру.

Брэд что-то ответил, видимо, убедительно – русский кивнул. Через минуту он и двое его спутников оказались на палубе – в шлюпке остался один.

– Бей! – рявкнул Хасан.

Брэд и Андрей среагировали мгновенно. Брэд мощным ударом в солнечное сплетение свалил одного из русских моряков, Андрей вырубил второго, а в третьего в упор выпалил из пистолета – и когда успел его выхватить? Профессионал, ничего не скажешь, не зря его Хасану порекомендовали. Застреленный им мужик еще не успел упасть, а Андрей уже перепрыгнул через борт и оказался в шлюпке – выстрелил он еще в воздухе, так что когда его ноги коснулись дна шлюпки, последний из четверки спасателей уже валился за борт с простреленной головой.

И в тот же миг из-за сейнера вынырнул катер и стрелой понесся к сухогрузу. Столпившиеся на его палубе русские еще толком не поняли, что произошло, а катер уже треть пути преодолел. Тут в дело вступил сам Хасан. Нужно было дать боевикам возможность беспрепятственно попасть на борт корабля. А для этого русских надо частично перебить, частично заставить залечь.

Хасан выскочил на палубу и одной длинной очередью опустошил больше половины магазина своего автомата – русского, кстати, «калашникова». Сразу видно, что несколько человек срезал – они сразу повалились. А после секундного замешательства кинулись на палубу и остальные.

«Как хорошо и удобно, когда не надо заложников брать», – промелькнула мысль у араба. Обычно начальство за лишние жертвы во время операции штрафовало – каждый живой пленник представлял собой немалую ценность. Но не в этот раз. Вот доберутся до самого ледокола – там другое дело. А пока можно стрелять сколько угодно.

Когда катер был еще метрах в двадцати от сухогруза, все пять боевиков выстрелили в него кошками, которые успешно зацепились за борт. Кошки были особые – не обычные крючки, которые то воткнутся, то соскользнут, а мощные магниты. И они не подвели. Все пятеро взлетели по тросам на палубу не хуже, чем по лестнице.

Здесь, не тратя ни одной секунды, они разделились. Два араба, едва перемахнув через борт, стали палить по лежащим на палубе людям. Третий араб и чеченец рванулись вниз, к машинным отделениям, к каютам. А афганец кинулся к штурманской рубке – где она расположена, он знал из инструктажа, который недавно провел Хасан. В узком коридоре навстречу ему кинулся какой-то матросик – Фарид мощным ударом кулака отшвырнул его с дороги, свернул за угол. Здесь, уже на пороге рубки, ему преградили дорогу еще двое – у одного из них в руках был пожарный топор – видимо, моряки спохватились, осознали, что происходит.

Топор свистнул в воздухе – но Фарид, чуть подавшись назад, пропустил лезвие буквально в сантиметре перед собой и тут же, молниеносным движением, схватил топор пониже обуха и вырвал его из рук моряка. Второй матрос тем временем кинулся на афганца с другой стороны, но оружия у него не было, а потому Фарид даже не счел нужным обратить на него внимание. Он просто спокойно принял несколько ударов – в плечо, в бок, в скулу. С тем же успехом парень мог бы молотить кулаком по бетонной тумбе, пытаясь ее свалить. А Фарид коротко взмахнул топором и разнес вдребезги голову первого из своих противников – бил не острием, а обухом, поленившись повернуть оружие лезвием вперед – незачем. Эффект и без того получился такой, как будто бейсбольной битой по спелому арбузу ударили. Второй моряк, увидев, во что превратилась голова его товарища, мгновенно побелел, схватился за горло и стал медленно сползать по стенке. Его убивать афганец не стал – жалко было тратить секунды. Успеется еще. Он сделал шаг вперед и оказался в рубке.