внимательно выслушав, как кого зовут. Когда его голубые глаза встретились с глазами Айрис, сердце у нее бешено заколотилось. Потом Норман начал объяснять функции приборной доски, а она посмотрела за окно. В нескольких метрах от них двое в кислородных масках делали на песке замеры.

– Почему бы не рассказать им, что происходит снаружи? – предложила Аманда.

– Пожалуйста. Как вы знаете, мы собираемся постепенно привезти на Никту еще больше народу. Там, за окном, мои коллеги ведут подготовку к строительству дополнительных сооружений. Мы планируем приступить к возведению Центра-2 в ближайшие месяцы.

– Замечательно, – сказала Аманда и повернулась к группе. – В таком случае, ребята, мне осталось сводить вас в еще одно место.

Едва они ступили на порог восьмой пристройки, как их окутало влажным облаком. В воздухе пахло свежестью и спелыми плодами. Размерами и величием ферма не уступала викторианской теплице: высокие растения с гладкими блестящими листьями и купольный потолок, тысяча оттенков зеленого на фоне розового пейзажа за стеклянными стенами.

– По воскресеньям теплица открыта для всех, – сказала Аманда. – Хорошо провести время на природе, не правда ли? В остальное время это обычная рабочая ферма. У каждого из вас будет возможность здесь поработать. Мы хотим, чтобы каждый участвовал в выращивании овощей и фруктов.

Айрис и Эбби шагали рядом, будто посетители красивого ботанического сада, прислушивались к журчанию воды в поливальной установке и отмечали смену температуры: от тропической жары в одной части теплицы до умеренной, как в хорошую погоду в Англии, в другой. Здесь росли клубника, цукини, томаты, ананасы, авокадо, листовой салат, а также несъедобные декоративные растения – орхидеи, пальмы, кактусы и многие другие, каких Айрис даже не узнала. Когда они шли к выходу, она вытянула руку, коснувшись пальцами нежных листьев.

* * *

После экскурсии группа собралась в гостиной. Айрис села рядом с Равом, прислонившись к его сильному крепкому телу. Рав, младший сын индийских иммигрантов, был персональным тренером и вел себя очень раскованно. Они познакомились в Калифорнии, и Айрис сразу почувствовала, что ее тянет к нему, к его формам и запаху – неосознанно, на уровне инстинкта, будто он и она – выпущенные на волю дикие звери. Правда, теперь она ничего такого не чувствовала – или почти не чувствовала.

У каждого из присутствующих была своя история, но кончались все они одинаково: покинул Землю, оказался на Никте. Рав рассказал остальным о любимой тетке, которая умерла молодой и завещала ему не тратить жизнь впустую. Витор, худощавый мужчина с умным и немного жестким взглядом, работал реаниматологом в Сан-Паулу, где ему приходилось штопать мальчишек после пулевых ранений; его родители даже не подозревали, что он гей.

– Сейчас, наверное, они уже в курсе, – добавил он, – если нас смотрят.

Парень по имени Джона сблизился с Эбби – оба были из еврейских семей, оба жили на побережье залива Сан-Франциско. Некоторое время они выясняли, есть ли у них общие знакомые, но таковых не нашлось. Ганс из Берлина целый год ухаживал за матерью, болевшей раком легких. Когда она умерла, жизнь потеряла для него смысл.

– Поэтому я здесь, – лучезарно улыбаясь, сказал он.

Элизабет из Цинциннати, штат Огайо, мечтала о карьере певицы, а стала менеджером по персоналу. У нее были длинные белокурые волосы, заплетенные в косу, как когда-то у матери Айрис.

– Боже, – сказала Элизабет, – как же я хотела оттуда уехать.

– Это был один из лучших дней моей жизни, – согласилась Айрис. – День, когда я уволилась с работы.

– А кем ты работала?

– Разработчиком цифровых инноваций. – Она закрыла лицо руками и звонко рассмеялась: до того далека была сейчас от нее прошлая жизнь.

– Что хоть это значит? – поинтересовался Ганс.

– Если честно, сама не знаю.

– Да ничего не значит, – вставила Элизабет. – И вообще все это было полной бессмыслицей.

* * *

В последующие недели они продолжали ощущать себя как в летнем лагере – этому способствовали не только новизна знакомств и обстановки, но и тот факт, что миллионы зрителей дистанционно наблюдали за ними по телевизору, запоминали их имена и лица. Они постепенно привыкали к жизни под камерами, к тому, что больше никогда не увидят восхода и заката, к автоматическому затемнению окон, к необходимости носить одинаковую одежду, к режиму дня, определяющему время подъема, отбоя и приемов пищи. Порядок их успокаивал. Быстро формировались дружеские компании в зависимости от того, кто где жил и какую работу выполнял, почти как на Земле – только здесь все старались избавиться от предубеждений и демонстрировать открытость.

Поначалу Айрис подружилась с другими авторами, писавшими в социальные сети, но работали они поодиночке и постепенно отдалились друг от друга. Профессиональных обязанностей у них было немного: сделать несколько фотографий, сочинить короткую подпись и нажать «Отправить». Почти весь контент создавался на Земле, в офисе, но Айрис ничего о нем не знала. Она сблизилась с Юко и Стеллой из команды по уборке и, конечно, с обитателями своего отсека G.

В свободное от этих обязанностей время никтианцы спали, ели полезную пищу, посещали спортзал, где тренировались под руководством Рава, и разговаривали, пока не пересыхало во рту, – о жизни, о своих странах и о прошлой работе, которую больше не считали главным определением своей личности. На Земле эти разговоры монтировали в легкие для восприятия информационные блоки: ежедневные авторские колонки, видеоклипы, блоги, картинки, твиты и интернет-мемы. Кроме того, шла прямая трансляция – для заядлых фанатов, которым хотелось наблюдать за участниками программы в режиме реального времени.

Казалось, на Никте никто не унывал, все были довольны. Айрис уже несколько лет не было так хорошо. Иногда она вспоминала о доме, но не скучала по нему. Она надеялась, что у родных и друзей все хорошо – вот бы узнать, следят ли они за ней и как пережили ее отъезд. Но даже если Лондон захлестнет волна цунами и смоет город в море, она никогда этого не увидит.

Хотя прошло не так уж много времени. Скорее всего, они еще не вполне оправились от удивления.

В Лондоне наступила осень. Наверное, похолодало, с деревьев облетели багровые листья. Мать Айрис уже достала свое длинное черное пальто и вытряхивает из него нафталиновые шарики. Бывшие коллеги Айрис сидят за столами, стучат по клавишам, пишут отчеты, создают презентации. Город, конечно же, никуда не смыло. По всей вероятности, все обстоит более или менее по-прежнему. Во всяком случае, пока.

Пятницу она любила больше всего. Утром она занималась уборкой вместе с Юко и Стеллой, которые не умолкали ни на минуту, а после обеда у нее была рабочая смена с Эбби, Равом и Витором на ферме. На Земле у Айрис даже кактус не выживал. На Никте она научилась выращивать