Придерживая одной рукой одеяло, она зажала в другой камень и, крадучись, двинулась к индейцу.

Будь Кэндис даже в миле от него, он все равно бы услышал. Девушка не умела двигаться бесшумно. Джек от души бы повеселился, если бы то, что она задумала, не было слишком серьезно. Поэтому он ждал. Грудь его мерно вздымалась, густые ресницы отбрасывали тени.

Оказавшись в футе от его правого плеча, девушка помедлила. Дыхание с шумом вырывалось из ее груди. Она явно трусила. «И правильно», — с мрачным удовлетворением подумал Джек. Дождавшись, когда девушка придвинулась ближе, он метнулся к ней со скоростью пантеры.

Только что Кэндис сидела на четвереньках, а в следующую секунду оказалась на спине. Индеец навалился сверху, придавив ее к земле своей тяжестью, зажав запястья в громадной ладони. Их лица находились в нескольких дюймах друг от друга. Камень выпал из ее руки.

Джек смотрел в ее глаза и видел в них страх. Каким-то чудом Кэндис удалось остаться в одеяле, но оно не скрывало женственные округлости и изгибы. Колени его находились между ее ногами.

— И у тебя хватило бы совести убить человека, который спас тебе жизнь?

Девушка только всхлипнула, приоткрыв дрожащие губы. Выругавшись, Джек сжал ее запястья.

— Отвечай.

— Я не хотела.

— Ах, вот как. — Он сжал ее лицо свободной рукой, прихватив несколько сверкающих локонов. — Ты, оказывается, еще и лгунья? — Мне очень жаль.

— Мне тоже. — Сдержав безумное желание поцеловать ее, он приподнялся, опираясь на локти. — Неужели ты думала, что можешь подкрасться ко мне и убить?

Девушка заплакала. Джек вскочил на ноги.

— Мне что — связать тебя?

Она села, прижимая одеяло к груди. — Нет, прошу вас, не надо.

— Ладно. Но учти, я сплю вполглаза и вполуха, как все апачи. Так что не пытайся выкинуть очередную глупость.

Девушка поднялась и побрела назад к костру. Джек остановил ее, схватив за волосы.

— Нет, — тихо произнес он, указывая на то место, где лежал сам.

Ее глаза расширились. Он за волосы притянул девушку к себе и уложил на землю. Затем лег рядом, обхватив рукой ее талию, и закрыл глаза. Но сон, разумеется, не шел.

Ему придется отвезти ее домой. Джек представил себе, какой прием ей окажут, и почти пожалел девушку. Сколько будет разговоров, что ее спас полукровка. Впрочем, вместо того чтобы беспокоиться о ней, ему следует подумать о том, какой прием ждет его самого. То, что он доставит девушку в целости и сохранности, едва ли защитит его от ненависти белых. А столкновение с жаждущей крови толпой было ему не по душе.

Хотя, насколько Джек слышал, Картер слыл справедливым человеком. Несмотря на отдельные столкновения с апачами, он, кажется, понимал, что, угнав несколько голов скота, индейцы вовсе не объявляют войну — просто таков их образ жизни.

Пожалуй, можно рискнуть и доставить девушку домой.

Джек подумал о своем доме, от которого находился в двух шагах. После трех лет отсутствия он испытывал противоречивые чувства. С одной стороны, он хотел увидеть мать, брата и весь клан. Господи, как же он соскучился по ним!

С другой стороны, возвращение только разбередит ему душу. За три года Джек привык к назначенному ему судьбой пути, по которому шел один, разрываясь между двумя взрастившими его культурами.

Он оставил племя после рейда, в котором в последний раз участвовал как воин. Тогда ему исполнился двадцать один год. Отряд из двенадцати апачей отправился на юг, чтобы добыть скот; это позволило бы племени продержаться до весны. Наткнувшись на трех бычков с клеймом Пита Китчена, они тут же забили их и начали разделывать туши. Подоспевшие работники Китчена застали их на месте преступления. Завязалась схватка. Тогда Джек и убил первого белого в своей жизни.

Они сошлись врукопашную, а когда все кончилось, Джека, залитого кровью противника, вывернуло наизнанку. Никто не видел его слабости, но это ничего не меняло.

Джек понял, что не может сражаться на стороне людей, которые его вырастили, убивая тех, чья кровь течет в его жилах. Ночью он сказал своей жене Дата, что уходит.

Тусон был первым городом, который встретился на его пути. Услышав, что его назвали полукровкой, Джек вытащил нож и бросился на мужчину — кстати сказать, белого — с намерением перерезать ему горло. Однако, находясь один на вражеской территории, он вовремя опомнился. Осторожность восторжествовала, и Джек отпустил обидчика.

Как-то раз Джека чуть ли не в лицо назвали дикарем. Оскорбивший его мужчина быстро раскаялся, почувствовав нож Джека у своего горла. Чуть позже одна из салунных девиц спросила, как его зовут.

Изогнув губы в иронической усмешке, он ответил: — Сэвидж.[3]Джек Сэвидж. Это имя прилипло к нему.

Переезжая с места на место, он постепенно отказывался от привычной одежды. Обзавелся шляпой, сменил кожаную рубаху на хлопковую, даже попытался носить обувь белых. Когда Джек был без индейских мокасин, к нему не проявляли враждебности.

Он начал с того, что нанялся в бригаду гуртовщиков. Новые товарищи встретили его неприязненно и настороженно. Не имея представления о перегоне скота, Джек решил научиться этому и, не щадя сил, работал за двоих. Как-то, в конце первой недели, он вернулся в лагерь, усталый и запыленный, и, расседлав коня, собрался есть в одиночестве. К нему подошел хозяин и протянул кружку кофе. Это стало поворотным моментом. Завоевав уважение хозяина, Джек со временем добился того же от его подчиненных. Друзей он не завел, но его стали считать своим.

Побывал он и в Техасе, поступив разведчиком в армию во время недолгой кампании против команчей. Военные часто использовали индейцев в борьбе против традиционных врагов их племен. Джек быстро прославился как опытный следопыт. Он служил под началом сержанта-ирландца по фамилии О'Мэлли. Вместе они скоротали немало вечеров в местном баре, что вкупе с заслугами Джека укрепило его репутацию в армии.

В целом жизнь Джека среди белых протекала довольно успешно. Однако уважению, которое он приобрел благодаря своим способностям, уму и отваге, всегда сопутствовали недоверие и даже страх. Похоже, кровь белого человека, которая текла в его жилах, ничего не меняла в глазах окружающих. Для них он оставался индейцем-полукровкой. Как и для этой девушки, Кэндис Картер.

Кэндис заморгала, щурясь от яркого солнца. И тотчас поняла, что она одна — индеец исчез. Девушка села, придерживая рукой одеяло; сердце ее гулко забилось от тревоги.

— Доброе утро.

Вскрикнув, Кэндис повернулась в сторону зарослей кактусов и зарделась, когда увидела, чем занят индеец. Он затягивал шнуровку штанов. Она поспешно отвела взгляд.