— Клянусь гориллой с острова Кучумбу, нам парусов не поднять. Надо поднять что-нибудь другое.

Он задумчиво потер щетину на подбородке и просветлел:

— Выше нос, мой мальчик, мы можем поднять якорь!

Гарик обреченно опустился на палубу. Он не возражал, потому что понял, спорить бесполезно. Боцман ухватился за лебедку, якорная цепь медленно поползла вверх. Вскоре показался ее конец. Якоря не было.

Моряк удивленно поднял брови:

— Гром и молния! Где же якорь?

— Он в рубке, — высказал Гарик свою догадку и, вздохнув, добавил, чтоб не потерялся.

Боцман бросился в рубку, и вскоре появился из нее, с тяжелой поклажей на плечах. Он широко улыбался.

— Ты делаешь успехи, мой мальчик. Разрази меня гром, если из тебя не выйдет настоящего боцмана, как я! Отдать якорь! — скомандовал он сам себе и с грохотом опустил якорь возле ног Гарика:

— Бери.

— Зачем он мне? — мрачно пожал плечами Гарик.

— Дают — бери! Это же отличный якорь, только посмотри! Неужели не нужен? — воскликнул боцман.

У Гарика не было слов. Он только тяжело вздохнул в ответ. Боцман пожал плечами:

— Не хочешь — не надо. Бросить якорь! — скомандовал он, и якорь полетел за борт.

У Гарика голова шла кругом. Что могло быть хуже, чем плыть в открытом море без барометра, без парусов, без якоря, да еще и с боцманом, у которого мозги набекрень!

Между тем боцман не терял бодрости духа. Он решительно направился в рулевую рубку. Прежде чем он не испортил чего-нибудь еще, Гарик преградил ему дорогу:

— Давайте лучше рубкой займусь я.

— Разрази меня гром! Неплохо придумано, мой мальчик, — боцман одобрительно похлопал Гарика по плечу.

Зайдя в рубку, Гарик уставился на приборы. Как вести корабль, не разбираясь в управлении и не зная карты? Но ответа на этот вопрос Гарик так и не успел найти, потому что снаружи послышался страшный грохот. Выбежав на шум, Гарик с ужасом увидел, что боцман колотит по стенкам рубки топором.

— Прекратите сейчас же! Зачем вы это делаете? — Гарик бесстрашно бросился на сумасшедшего и вырвал топор у него из рук. Боцман широко улыбнулся в ответ:

— Я подумал, что одному тебе с рубкой не справиться, и решил помочь. Этот топор для рубки самый лучший инструмент. Я его немного попробовал внизу, — боцман махнул рукой в сторону трюма.

— Где? — у Гарика расширились глаза от ужаса. Он услышал треск внутренних переборок шхуны. Корабль начал крениться.

— Гром и молния! Кажется что-то случилось в трюме? Или в трюмо? Нет, в трюме. А может быть и там и там. Ха-ха-ха! — весело загоготал боцман и скрылся в люке, ведущем в трюм.

Через минуту из люка появилась его улыбающаяся физиономия, и он радостно сообщил.

— Нам повезло, мой мальчик! Корабль дал течь. Я так и знал, что этот корабль нам что-нибудь непременно даст.

Корма корабля медленно погружалась в воду.

— Надо заделать пробоину, иначе мы пойдем ко дну, — испугался Гарик.

Когда они с боцманом спустились в трюм, тот был почти затоплен. Вода хлестала в пробоину. Гарик поискал чем бы задраить щель, но боцман с улыбкой остановил его:

— Все в порядке, мой мальчик! Надо только убрать отсюда поврежденные доски.

С этими словами боцман ухватился за одну из досок возле пробоины и, упершись ногой в борт, стал отрывать ее. Под напором воды доска треснула, и вода хлынула таким бурным потоком, что сбила боцмана с ног. Гарик понял, что заделывать пробоину поздно и ринулся на палубу, в надежде успеть спустить на воду спасательную шлюпку.

Выскочив на палубу, он увидел, что корабль накренился так, что корма ушла под воду. Вслед за Гариком из люка показался мокрый, но улыбающийся боцман.

— Корма под водой! — в отчаянии крикнул Гарик.

— Какие корма? Разрази меня гром! Кого ты собираешься кормить? — в радостном возбуждении потирая руки, спросил боцман.

— Кажется, сейчас мы будем кормить рыб, — обреченно произнес Гарик и зажмурился. Его с ног до головы обдало брызгами. Боцман схватил его за руку.

— Сейчас же выйди из воды! — раздался голос мамы Гарика.

Гарик открыл глаза и увидел, что стоит по щиколотку в воде, а мама за руку тащит его на берег.

— Посмотри, на кого ты похож! Ты же весь промок! Сейчас же домой!

В пруду медленно погружался на дно некогда прекрасный трехмачтовый парусник. "Гота Предестинация" представляла собой жалкое зрелище. Паруса оборвались, корма ушла под воду. Рубка была поломана. На борту валялся пластмассовый моряк с затылком задом наперед. Гарик подхватил парусник, пока тот совсем не затонул. Из пробоины в днище потоком текла вода.

Мама посмотрела на парусник и сокрушенно покачала головой:

— Ну что ты будешь делать? И эту игрушку доломал. Ведь только вчера купили, а теперь хоть выбрасывай.

Гарик молча взял пластмассового боцмана, поправил ему голову, так что теперь лоб и затылок были на своих местах, посмотрел на маму и, прижав кораблик к себе, решительно сказал:

— Нет, мама, не надо выбрасывать. Я починю — будет как новенький.

Калоша опять осталась одна, и ей стало чуточку грустно. "Что толку бороздить моря и океаны и отправляться в дальние странствия, если тебе некуда вернуться? Все таки лучше найти свое место в жизни", — решила она. Калоша сделала несколько шагов и остановилась. Легко сказать — найти! Но где это место искать? И тут она вспомнила, что мальчишка, который помог ей выйти из вагона метро, сказал: "Ее надо сдать в музей".

Пожалуй, и правда, музей был бы самым подходящим местом для такой блестящей особы как она, подумала Калоша и бодро зашагала по тротуару в поисках музея. Мимо сновали незнакомые ноги. Пару раз Калоша пыталась заговорить с проходившими мимо ботинками, но те даже не удостоили ее взглядом.

Калоша долго бродила по улицам, время от времени заглядывая в какую-нибудь приоткрытую дверь, но ее неизменно вышвыривали вон, даже не поинтересовавшись, по какому делу она зашла. Ее пинали и шпыняли, и в конце концов, ей это порядком надоело, поэтому когда она увидела тихий двор за железной оградой, Калоша без долгих размышлений поднырнула под чугунные ворота и оказалась на дорожке, ведущей к бело-розовому зданию. Двор был пуст. Шумная городская улица осталась за оградой, ощетинившейся остроконечными копьями. Вдоль дорожки на зеленых газонах горели ярко оранжевые фонарики настурций. Дорожка упиралась в белую мраморную лестницу. Калоша остановилась и залюбовалась на здание. Оно было украшено скульптурами и лепниной. Балкон второго этажа держали на могучих плечах два каменных великана. На темной резной двери красовалась медная ручка причудливой формы, которая блестела на солнце так, словно была сделана из золота.