его прикосновения… и догадывается, что он легко может ее отпустить. Она здесь только благодаря его деньгам; он платит Друзилле за ее время, и Амара понимает, что никогда не смогла бы занять такое важное место в жизни подруги, не будь у нее такого любовника. В Венериных термах Амара всегда встречает Друзиллу в окружении других, не настолько влиятельных любовниц. Амара лишь одна из многих женщин в жизни Друзиллы.

Время наедине с Друзиллой бесценно, но Амара не хочет засиживаться. Ей нужно подготовиться к вечернему визиту Руфуса. Последние две недели он провел с родными, отмечая Паренталии — семейный праздник в честь умерших предков, — и у него почти не было времени на встречу с Амарой. Праздничные дни напомнили Амаре о том, что в жизни Руфуса ей отведено второстепенное положение и что сама она круглая сирота.

Амара встает, бормоча, что сегодня ждет Руфуса, и Друзилла провожает ее до дверей. С Примусом Друзилла расстается неохотно, хотя знает, что через пару минут вернется к ребенку.

— Как думаешь, Руфус обрадуется, если ты родишь ему сына? — спрашивает Друзилла, когда Амара уже готова выйти на улицу.

— Не знаю, — опешив, отвечает Амара. — Вряд ли.

Амаре сложно объяснить, почему она так считает, но она почти уверена, что Руфусу не захочется видеть ее в роли матери. Она по-прежнему делает все, чтобы не забеременеть.

— Здесь никогда не угадаешь, — кивает Друзилла, думая, вероятно, о бессердечном Попидусе. — Не забудь сегодня сказать ему про арфу. Удачи, милая.

Друзилла скрывается за дверью. Амара остается за порогом, чувствуя, как подкрадывается одиночество. Когда Амара была рабыней, она бывала у Друзиллы вместе с Дидоной. А потом они вдвоем, взявшись за руки, возвращались в «Волчье логово». Сердце Амары пронизывает такая тоска, что на мгновение ей кажется, будто она сейчас потеряет самообладание. «Теперь у меня есть свобода, — говорит себе Амара. — И нет ничего важнее». И вот она размашистыми шагами идет по мостовой, и на ее холодном лице нет ни следа переживаний от утраты.

Глава 2

Говорят: они рабы. Нет, люди.

Они рабы. Нет, они живут с нами под одной крышей.

Сенека. Нравственные письма к Луцилию

Марта проверяет воду: едва теплая. Амара уже разделась и, лежа в ванной, внимательно разглядывает свои ноги, чтобы избавиться от каждого случайного волоска, ведь кожа должна быть безупречно гладкой. Домашняя ванна не сравнится с горячими Венериными термами, но Амаре больше ничего не остается, чтобы освежиться к приходу любовника.

Намывшись вдоволь, Амара сбрызгивает ладони жасминовой эссенцией и натирает ей все тело. По комнате разливается неимоверно сладкий аромат, но Амара знает, что он станет слабее к вечеру, когда явится Руфус, который так любит тонкий запах жасмина.

— Ты точно купила его любимый сыр? — спрашивает Амара, щедро смазывая эссенцией плечи.

— Да, — отвечает Марта, не поднимая глаз.

— А что с рагу? Бобы не передержала?

— Нет.

— В тот раз он был недоволен.

Марта молчит. Ей приходится делить кухонные обязанности с привратником Ювентусом, но ни один из них в готовке не силен. Обычно Амара посылает Марту или Ювентуса в харчевню на углу и просит разогреть купленные блюда дома. Амара протягивает руку за полупрозрачной шелковой туникой, которую всегда надевает, чтобы усладить Руфуса, когда тот приходит один. Марта подает тунику госпоже и помогает ей задрапировать ткань так, как нужно. Наряд вышел очень откровенным. Как бы Амаре хотелось, чтобы вместо Марты рядом оказалась Виктория или Бероника. Амара спросила бы у них, как она выглядит, и получила бы честный ответ.

Амара одета, и Марта поправляет ей прическу. Последний штрих сурьмы вокруг глаз, и Амара наконец проходит в столовую, где станет дожидаться патрона. Она никогда не ест в столовой без Руфуса: эта зала слишком уж просторна. Марта зажгла масляные лампы, прикрепленные к верхушкам длинных бронзовых колонн, и теперь в их свете видны фрески. По стенам распластаны несчастные смертные любовницы Юпитера — на некоторых почти нет одежды. Неподалеку от дверного проема Ио превращается в корову, а Леда обнимает лебедя над ложем, на котором возлежит Амара. Ей здесь всегда не по себе. Эти сюжеты пробуждают слишком яркие воспоминания о лупанарии, хоть роспись и выполнена с большим вкусом.

В доме тихо. Здесь нет никого, кроме Амары и двух рабов, что принадлежат ее любовнику. Ювентус, должно быть, сидит в каморке у дверей, а Марта разогревает на кухне бобовое рагу. В февральском воздухе становится все прохладнее, и, чтобы не озябнуть, Амара набросила на плечи шаль. От тревожного ожидания у девушки бешено бьется сердце. Она мечтает впиться зубами в кусок хлеба, чтобы наполнить желудок и приняться за вино. Руфус может прийти еще не скоро. Амара сверлит взглядом атриум, темнеющий в дверном проеме, и мысленно поторапливает любовника — так она голодна.

У Амары урчит живот. Решено. Уж лучше толстая любовница, чем омерзительная. Взяв с блюда кусок хлеба, она набивает им рот. Не считая сладкой лепешки в гостях у Друзиллы, она ест впервые за день. Во время их прошлой встречи Руфус пытался обхватить талию Амары ладонями, но его пальцы не сомкнулись на спине любовницы. Он всегда брал Амару за талию, восхищаясь ее стройностью, и Амара никогда не придавала этому значения, не думала, что Руфус проверяет, не растолстела ли она.

— По крайней мере, никто не сможет упрекнуть меня в том, что я морю тебя голодом, пташка, — усмехнулся Руфус, опустив руки.

Сперва Амара сгорала от стыда. Затем негодовала. Чего он ждал? Что Амара останется такой же тощей, как во времена борделя, когда могла позволить себе поесть лишь раз в день? Но Амара проглотила обиду. «Руфус не желает мне зла», — убеждала она себя. Ей повезло иметь такого преданного патрона. И быть может, в его словах не было укора. Быть может, он сказал это между прочим. Или даже по-доброму пошутил. Но все-таки ради предосторожности Амара решила есть поменьше.

До Амары долетает шум открывающейся двери и приглушенные мужские голоса. Она тут же отбрасывает хлеб, скидывает шаль и подтягивает ноги, чтобы принять как можно более соблазнительную позу. В темноте возникает чей-то силуэт. Разглядеть из освещенной столовой, кто идет по сумрачному атриуму, непросто, но Амара знает, что это не Руфус — слишком худой, слишком легко ступает. Амара выпрямляется, и у нее внутри все обрывается от разочарования, когда в комнату входит Филос.

— Господин просит передать свои извинения: он не сможет прийти сегодня.

Филос стоит в дверях на почтительном расстоянии от Амары. В отличие от Ювентуса, который никогда не откажет себе в удовольствии рассмотреть любовницу господина, когда та в прозрачной тунике, Филос смотрит Амаре прямо в