— Мы это оценили.

— Хотя я не так много могу сообщить, — неожиданно скромно сказал Андертон.

— Вы видели человека… — начал Макдональд.

— Вы можете называть меня Джон.

— Вы видели мужчину, который разговаривал с мальчиком, Джон.

— Да, уже смеркалось, я до этого был в пабе «Виндмилл», и когда мы приняли по паре стаканов, кто-то сказал, что вечер…

— Меня больше интересует, что происходило у пруда Маунт-Понд, — мягко перебил Макдональд.

— Как я уже сказал, — продолжил мужчина после легкого замешательства. — на улице смеркалось, я шел из паба и свернул к пруду.

— Зачем?

— Что зачем?

— Почему вы не пошли прямо по улице?

— Это играет какую-то роль?

Макдональд промолчал.

— Если это так чертовски необходимо для вашего дела, то мне надо было отлить. — И Андертон бросил взгляд на женщину. Та уже закончила готовку, но осталась стоять у плиты с полотенцем в руках, повернувшись к окну, которое выходило на дорогу. — Там между прудом и летней эстрадой есть удобное место для тех, кому приспичило по пути домой.

— Итак, вы стояли у пруда.

— Я стоял прямо у пруда, и когда закончил свои дела, увидел этого типа, который шел, обнимая мальчика.

— Он его удерживал?

— Этот тип положил на него руку, я бы сказал.

— Почему вы назвали его типом?

— Потому что он выглядел как тип.

— А как выглядят типы?

— Если быть совсем откровенным, то они выглядят примерно как вы, — ухмыляясь, сказал Андертон.

— Как я… — эхом повторил Макдональд.

— Нестриженые волосы, кожаная куртка, длинный и жилистый, смугл и небрит, и при встрече с ним каждый может обосраться от страха.

— То есть как я, — сказал Макдональд.

— Вот именно.

«Этот Андертон — настоящая находка, — подумал Макдональд. — Он выглядит так, как будто тонет в холестерине, но он наблюдателен».

— Вы стояли и смотрели на них?

— Да.

— Расскажите своими словами, что вы видели.

— Чьими еще словами я могу рассказать?

— О’кей, просто рассказывайте.

Мужчина наклонил свою чашку, заглянул в нее, потянулся за чайником, налил чай, который стал черным за то время, что они сидели. Он отпил и поморщился от горечи. Потом провел рукой по лысине. Кожа натянулась, и на ней еще несколько секунд оставался красный след.

— Короче, я стоял и не особо смотрел по сторонам. Кроме них, там не на что было смотреть. Но я подумал, что этот тип в два раза больше и старше мальчика и что это не отец с сыном тут прогуливаются.

— Но мужчина обнимал мальчика.

— Да. Но это он так хотел, а не мальчик.

— Почему?

— Что — почему? Это же всегда видно, кто больше заинтересован.

Макдональд посмотрел в свой блокнот, в котором он еще ничего не записал. «Чем меньше я запишу, тем меньше будет поводов для волнений при расследовании», — подумал он.

— Было ли это насилием?

— Что является насилием и что не является насилием? — произнес Андертон, как будто читал лекцию по философии в Лондонском университете.

— Было ли это насилием, с вашей точки зрения? — уточнил полицейский.

— Он не тащил его насильно.

— Вы что-нибудь слышали?

— Я слышал голоса, но было слишком далеко, и я не разбирал слов, — сказал Андертон и поднялся.

— Вы куда?

— Я поставлю чайник, если не возражаете.

Макдональд промолчал.

— Можно?

— Конечно.

— А вы точно слышали, на каком языке они говорили? — спросил Макдональд, когда мужчина вернулся от плиты и сел на прежнее место.

— Я не задумывался. Для меня было само собой разумеющимся, что они говорили на английском. А разве это был не английский?

— Мы не знаем.

— Почему это должен был быть не английский?

— Вам показалось, что они хорошо понимают друг друга?

— Говорил в основном тот тип, и да, вроде у них не было проблем с языком. Но они недолго там пробыли.

С плиты раздался свист, и Андертон завозился с чаем спиной к Макдональду.

— Я как раз собирался выбраться из кустов, как они отправились обратно, — продолжил он рассказ, вернувшись к столу.

— Они вас не видели?

— Я не знаю. Мальчик один раз обернулся, и он мог меня заметить. Но теперь это ведь не имеет никакого значения, не правда ли?

Макдональд промолчал.

— Он ведь умер, как я понимаю?

— Как долго вы их еще видели?

— Я не стоял на месте, пока они скроются за горизонтом, я хотел успеть домой на сериал «Истендерс». А темнело прямо на глазах.

— Куда они пошли?

— На юг, через Виндмилл-драйв.

— Нам понадобится ваша помощь для составления правильного портрета того человека.

— Правильного? Но я не могу приврать о том немногом, что видел.

— О’кей, о’кей, я иногда слишком плоско шучу.

Макдональд наконец что-то записал в блокноте.

— Конечно, я помогу, чем смогу. Я прекрасно понимаю, насколько это важно. Черт, бедный мальчик. И его родители. Я ведь сам вам позвонил. Как только, прочитал об этом в местной газете, так и позвонил.

— Мы очень благодарны.

— Надеюсь, вы быстро выследите этого ублюдка. Мы все в этом заинтересованы, — сказал Андертон с таким нажимом, как будто посчитал всех граждан Британии до последнего поселенца в старых колониях.

«День сегодня неплохой, — подумал он, когда вышел на улицу. — Насколько вообще погода может быть неплохой в южном Лондоне. Надо бы что-то принять наконец после всего этого чая».

Он вернулся на Чатто-роуд и зашел в бар «Игл». До наплыва посетителей на ленч оставалось полчаса. Бармен посмотрел на него как на сумасшедшего, который не в состоянии дождаться положенного времени. Макдональд заказал коктейль. Бармен расслабился, поняв, что этот долговязый не собирается есть: «Я не могу целый день держать телячий пудинг наготове».

Макдональд дождался, пока коктейль станет прозрачным. Все прояснится для того, кто имеет выдержку. Это как следовать зимой по руслу реки на юг.

Он выпил залпом. В голове вертелось: все проясняется и в конце концов станет прозрачным.

Завалились первые ранние посетители. Бармен не торопился. Ему пришлось ждать несколько лишних секунд, прежде чем он получил второй бокал.