поколении. В конце концов, есть ведь и независимые характерники, а была бы ниша, так и их было бы побольше. Потому как без них посвящение не пройти. А то можно и вовсе пустышом остаться. В стародавние времена так оно в основном и было.

В момент инициации самочувствие подростка ухудшается. Его ни с того ни с сего вдруг начинает мутить и может даже рвать. Вот тут-то и нужен характерник, который сможет провести посвящение. Раньше это был целый обряд. Сейчас темные времена канули в небытие, наука шагнула вперед, и все происходит куда как буднично.

Так вот. Царь ввел закон о всеобщем образовании, а князья и бояре поддержали неспроста. Ведь одаренные личности вовсе не обязательно родятся среди аристократии. Там-то как раз хватает бездарей. И кабы не деньги, благодаря которым дело можно выправить, так и оставались бы они посредственностями. Но прогресс неумолимо идет вперед, и нужда в образованных кадрах растет не по дням, а по часам. Опять же, не везде можно заткнуть дыры дворянством. Вот и куют кадры. И где-то даже отстают от соперничающих держав.

Кроме управленцев и чиновников, возрастает потребность в квалифицированных рабочих. Повсеместно внедряются различные станки и машины. А к ним без обучения в ремесленном училище не подступиться. Ту же ткачиху с улицы уже не возьмешь. Потому как и себя покалечит, и толку не будет.

Конечно, обучить можно и пустыша. Отсутствие посвящения не делает человека тупицей. Но одно дело обучать перспективного ученика и совсем другое – вкладывать силы и время в кота в мешке. Опять же, уровень подготовки посвященного всегда значительно выше и перспективы лучше. Разумеется, и человек с талантами может оказаться бестолочью ленивой. Но тут уж против природы не попрешь.

Плотно позавтракав, Григорий поднялся из-з стола и полез на чердак. Уже два года как он туда переселился. Благо подняться по лестнице можно было прямо из сеней.

Сами-то они холодные, но на чердак выходил дымоход. Вот возле него паренек и устроил себе постель. Застеклил слуховое окно собранными осколками в две нитки да утеплил подручными материалами скат кровли. Получилась эдакая мансарда. Зато куда просторней, чем остальным членам семьи, и этот угол был сугубо его.

Сбоку стоит тумбочка и самолично изготовленный письменный столик. Неказистый, но вполне пригодный для письма. Н-да. К сожалению, наука в голову лезть упорно не желает. Он ее как только не пихал. Даже придумывал себе разные поощрения и наказания. Да все без толку. Полено он, и ничего-то с этим не поделать. Правда, понимая это, Григорий не собирался опускать руки.

Подобрал с тумбочки парусиновую сумку, заглянул вовнутрь. Перетасовал содержимое, заменив книжки и тетрадки на нужные. Проверил, есть ли чернила в непроливайке. Глянул, цело ли перо и на месте ли запасное. Удовлетворенно кивнул и посмотрел на светлый квадрат на полу. Это у него своеобразные солнечные часы. Он тут все своими руками обустраивал, а потому каждую щель знает.

По всему получается, минут пять у него есть. Можно без спешки спуститься вниз, но есть идея получше. Григорий присел на табурет и вооружился обрезком широкой струганой доски, выкрашенной в черный цвет. Взял мелок, который беззастенчиво своровал в школе. Посидел несколько секунд, хитро улыбнулся и принялся рисовать.

Вообще-то, карандашом или пером управляться было не в пример удобней. Но бумага стоит денег. Топилины не бедствовали, но это скорее благодаря домовитости родителей. Заработки отца оставляли желать лучшего. Ввиду неквалифицированного труда опыта им капало немного. Так что свободных денег у них, считай, никогда и не водилось. Одно дело прикупить потребное для учебы, а рисование – уже баловство.

Рука легко запорхала над доской. Штрихи и линии ложились словно сами собой. Григорий пока еще только заканчивал выводить одну линию, как уже знал, где должна будет лечь другая. Где и как заштриховать.

Не прошло и пяти минут, как на доске появился набросок довольно фривольного содержания. И несмотря на то что рисунок выполнен мелком, в фигурах, слившихся в порыве страсти, легко угадывались сам Григорий и соседка Любава. Отставив изображение на вытянутую руку, паренек не без удовольствия окинул взором результат. А потом, вооружившись тряпицей, махом затер свое художество. От греха подальше.

У Рудакова в прошлой жизни было множество талантов. Но вот рисовать он не умел. От слова «совсем». В школе у него всегда выходили непонятные каракули. Но так как подростком он был видным, а характера ни разу не гнилого, девчата всегда были готовы выручить. Чем он беззастенчиво и пользовался. Не сказать, что игра эта была в одни ворота, но факт остается фактом.

Каково же было удивление Бориса Петровича, когда он вдруг осознал, что здесь, в этом теле, он умеет рисовать. Не художник, конечно, но и не криворукий какой. На этой волне он так увлекся, что хватался за карандаш при всякой возможности. Когда же от отца досталось за то, что переводит дорогую бумагу и карандаши на какое-то безобразие, парень смастерил себе эту доску.

И результат не заставил себя ждать. С каждым разом у него выходило все лучше и лучше. Григорий сам чувствовал, как быстро прогрессирует, а оттого загорался еще больше и трудился с полной отдачей. Шутка сказать, но порой он мог рисовать часами, засиживаясь до петухов. Правда, только в том случае, если удавалось раздобыть бумагу. Рисунки карандашом получались более детальными и радовали глаз. И способствовали его росту.

Баловство? Ну да. Так оно и есть. Да только поделать с собой он ничего не мог. Нравилось ему рисовать, и все тут. Поставленная перед собой цель и неуклонное движение к ней – это замечательно. Но ведь хочется и чего-то для души.

Подхватив сумку, парень сбежал по лестнице, как заправский моряк по трапу, и выскочил во двор. Осмотрелся. Младшего брата не видно. Колька-сосед уже стоит у калитки и недовольно разводит руками, мол, ну чего ты тянешь.

– Петька, ты где?

– Да иду я, – недовольно пробурчал младший.

Учеба давалась ему легко. А вот в школу ходить не любил. Как раз тот самый случай, когда котелок варит и скорее всего с Интеллектом, или Разумностью, как его называли местные, у пацана полный порядок. Но лень-матушка очень даже может пересилить, похоронив неплохие мозги. Одна надежда, что с возрастом Петька все же возьмется за ум.

– Ну вы чего, опоздаем же, – недовольно пробурчал поджидавший Николай.

– Ну как рыбалка? – поинтересовался Григорий.

– А ты откуда… – начал было и осекся сосед, бросив на друга подозрительный взгляд.

– Ну так пока коровник чистил, мамка твоя заходила