– Ты совершенно права, Лаура, – проговорила Айви. – Не имеет значения, что ты наденешь на свадьбу. Но я знаю, где ты могла бы позаимствовать на три дня потрясающее свадебное платье. И к тому же бесплатно.

Лаура просияла:

– Это где же?

– В субботу я выхожу замуж, – сообщила Айви. – В воскресенье мне мое платье уже не будет нужно. – Айви предлагала свое платье Аланне, но вкус Аланны в корне отличался от вкуса Айви. Аланна мечтала о свадебном платье в викторианском стиле – с глубоким декольте, обрамленным кружевной оборкой, и с пышными рукавами. Она уже отложила для себя такое платье в одном из бутиков и каждую неделю выплачивала за него по двадцать пять долларов.

От удивления рот Лауры слегка приоткрылся.

– Вы хотите мне дать свое свадебное платье?

Айви кивнула и улыбнулась:

– А что мне с ним делать? Отдать в химчистку, а потом упрятать в сундук и хранить его там лет двадцать пять? Конечно, я могу предложить своей дочери, которая у меня, может быть, родится, а может, и нет, надеть это платье на ее свадьбу, но не исключено, что моей дочери оно и не понравится.

Лаура прикусила нижнюю губу.

– Я просто не могу поверить в то, что вы решили отдать мне свое платье. Это так… благородно. И похоже, мы носим один и тот же размер, – проговорила Лаура, окинув взглядом фигуру Айви.

– Если даже тебе придется его немного ушить или переделать, – сказала Айви, – у тебя все равно будет отличное платье. В воскресенье я завезу его тебе в кафе часам к десяти.

– Правда? – просияла Лаура. Ее щеки залил нежный румянец. – Не могу поверить, что это все происходит на самом деле.

Айви тоже улыбнулась:

– Я рада помочь тебе.

Айви действительно хотелось помочь этой незнакомой девушке, и ей было приятно, что это в ее силах. Правда, на мгновение, только на одно мгновение, Айви пришла в голову мысль, что, может быть, все-таки стоило оставить это платье для своей дочери, которая могла бы у нее родиться. Но ведь она, Айви, совсем не сентиментальна и не имеет склонности предаваться ностальгическим воспоминаниям. Впрочем, и ее мать не из тех женщин, которые годами хранят первые рисунки своих чад. Со своими родителями, которые рано умерли, Дана Седжуик тоже не была близка. Иногда Айви думала о том, что ей надо было бы измениться, стать женщиной, умеющей ценить семейные реликвии, особенно те, которые сделаны собственными руками членов семьи.

«Я люблю тебя такую, какая ты есть. Ты очень хорошая», – все время повторял Деклан. И этого Айви было вполне достаточно. Она примирилась со своим прошлым, ее вполне устраивало настоящее, она с надеждой и радостью смотрела в будущее. В то будущее, где рядом с ней будет Деклан Маклейн, хотя ее отец и противился этому.

Когда Айви и Дэн возвращались к патрульной машине, Дэн сказал:

– Можешь быть спокойна, на твоей свадьбе я не оболью тебя пивом. Когда моя двоюродная сестра выходила замуж, я случайно опрокинул на нее целую кружку, прямо ей на платье. Мы танцевали, и она была чертовски пьяна. Еле на ногах держалась, ей-богу!

Интересно, кто же это внес в список приглашенных на свадьбу гостей Дэна, подумала Айви. Стоит взять себе на заметку: «Никогда не приглашай на свадьбу напарника».

– За невесту! – Четыре женщины, сидевшие за большим круглым столом, дружно подняли бокалы с шампанским. Айви поднялась и чокнулась с каждой из них.

– Все это моя работа! – хвастливо заявила Дана Седжуик и обвела присутствующих многозначительным взглядом. – Если бы я не дружила с матерью Деклана – Господи, упокой ее душу – и если бы не устроила ту вечеринку, Айви никогда бы не познакомилась с Декланом и завтра не было бы никакой свадьбы. Все это сделала я одна, и завтра я выдаю свою дочь замуж. Превосходный улов!

Сестры Айви, Аманда Седжуик Блэк и Оливия Седжуик Арчер, обе уже замужние дамы, время от времени бросали на Айви вопросительные взгляды. «Твоя мать продолжает удивлять нас», – говорили эти взгляды, и Айви оставалось лишь тихо вздыхать. И только Аланна, выросшая с Айви в одном квартале и уже давно и хорошо знавшая мать своей подруги, ничему не удивлялась.

Айви обменивалась с сестрами заговорщицкими улыбками. Она все еще не могла поверить в то, что ее сестры сидят с ней здесь, в бистро «У Лулу». Ее сестры – целая часть ее жизни, возможно, лучшая, счастливейшая часть. Если бы она пригласила их на свадьбу раньше, при жизни Уильяма, то тогда, возможно, они бы ограничились самыми банальными поздравлениями. Айви ничуть не удивилась бы, если бы Аманда и Оливия просто прислали ей подарки и чеки. Но сейчас многое изменилось. Ее сестры были здесь, они улыбались, шутили, посмеивались над ней, в общем, вели себя так, как и полагается любящим сестрам. Они приехали на этот девичник ради нее.

Прежде Оливия и Аманда все же оставались для Айви незнакомками, их троих не связывали никакие родственные чувства, хотя воспоминания о каникулах в летнем доме отца и грели их души. Отношения между ними начали складываться после смерти Уильяма, когда их в прошлом декабре собрали вместе, чтобы ознакомить с завещанием покойного. Кто еще, кроме них, трех сестер, мог знать, каково это – быть ребенком Уильяма Седжуика? В течение нескольких месяцев, последовавших после смерти отца, молодые женщины все лучше узнавали друг друга, они по-настоящему сблизились, стали искать друг у друга утешения и поддержки. Они стали настоящими сестрами.

Мать Айви постоянно ругала Аманду и Оливию, всеми возможными способами подчеркивая свою неприязнь к «родственницам», критиковала их по поводу и без.

«Аманда, дорогая, мне кажется, тебе лучше остричь эти твои каштановые локоны, тебе они не идут, ты чересчур костлявая. Я хочу сказать, худая, а твои волосы закрывают все лицо. Попробуй сделать себе короткую стрижку. Да, я уверена, строгая классическая стрижка – это то, что тебе нужно. А ты, Айви, наоборот, должна отрастить волосы. Хорошенько подумай об этом. Так ты будешь выглядеть сексуальнее. Что же касается тебя, Оливия, я бы на твоем месте не стала пользоваться такой блеклой и блестящей губной помадой. У тебя слишком светлая кожа. Я бы взяла что-нибудь поярче, поживее. Тебе совершенно необходимо попробовать это».

Похоже, мать пыталась превратить ее сестер в уродин.

Дане Седжуик никогда не нравился и внешний вид Айви. Ее всегда просто передергивало от мальчишеских манер дочери, от ее джинсов, маек и непослушной копны волос. Мать, помешанная на нарядах и всем внешнем, никак не хотела смириться с присущей Айви склонностью к непритязательности и простоте в одежде. Когда девочке исполнилось тринадцать, мать заставила ее ходить в местную школу моделей. Отсутствие модельной внешности не являлось преградой для посещения этой школы, достаточно было просто платить деньги за обучение. Другие девочки, ходившие в школу моделей, считались местными красавицами, они смотрели на Айви сверху вниз и презрительно фыркали, давая ей понять, что «такой» не место среди них. И тем не менее Айви целых шесть недель посещала эту школу, где она ходила взад и вперед по полоске в четыре дюйма шириной, удерживая на голове книгу. Еще ее научили тому, как правильно накладывать макияж, как улыбаться и как стоять перед камерой, слегка выставив вперед одну ногу.