– Вы живете там со своей невесткой? – Трейси хотела подвести разговор к Майлсу Рэдберну, но осторожно, чтобы не вызвать подозрений у своей собеседницы.

– Мы живем в яли с моим братом Мюратом. Сильвана, миссис Эрим, жена нашего покойного старшего брата, построила для себя дом на холме. Поэтому мы живем в разных домах, хотя у моего брата на первом этаже ее дома есть лаборатория, где он может спокойно работать. Мюрат – врач по образованию, но не практикует. Зато широко известен как ученый, – с гордостью добавила она.

– А где живет Майлс Рэдберн? – отважилась полюбопытствовать Трейси.

– Комнаты мистера Рэдберна тоже в яли, – ответила Нарсэл Эрим. Когда она произнесла это имя, ее голос слегка изменился, но Трейси не могла определить, что означает эта перемена.

Паром миновал маяк Леандра,[2] квадратную белую башню, вздымавшуюся в небо у входа в Босфор. Странное название, потому что Леандр утонул в Геллеспонте, в другом конце Мраморного моря. Паром начал делать широкий поворот против быстрого течения и пристал к берегу у городка Ускюдар. Сквозь серую пелену дождя виднелись несколько маленьких мечетей с минаретами. Этот городок Трейси показался больше похожим на настоящую Турцию.

Они съехали с парома и направились вдоль невысоких холмов над Босфором на север. Вдоль дороги тянулись маленькие деревеньки. Нарсэл увеличила скорость, словно хотела побыстрее добраться до дома. После получасовой езды по извилистой дороге они остановились перед каменной стеной с железными воротами. Ворота открыл сторож, из-под густых черных усов которого сияла белоснежная улыбка. Дальше дорога стала резко спускаться к воде, потом выпрямилась и закончилась перед дверьми квадратного трехэтажного деревянного дома, выкрашенного в нежный серебристо-серый цвет. Он был окружен по периметру верандой, украшенной многократно повторяющимися резными турецкими арками.

Нарсэл оставила машину слуге, чтобы тот отогнал ее в гараж, и ввела Трейси в длинный коридор с мраморным полом. Их встретила невысокого роста служанка, к удивлению Трейси, одетая в ярко-красную юбку и красный свитер чуть потемнее. Голова девушки была покрыта красным платком с белыми цветами.

Мисс Эрим заговорила с ней по-турецки. Служанка что-то ответила, робко кивая головой.

– Халида говорит, что ваша комната готова, – объяснила мисс Эрим, поворачиваясь к лестнице. – Пойдемте, пожалуйста… Я отведу вас наверх. Мы не живем внизу. Здесь кухня, складские помещения и комнаты слуг.

Лестница была ограждена литыми чугунными перилами со сложным узором. Наверху, двумя этажами выше, виднелась старинная люстра, слабо освещающая лестницу.

Нарсэл и Трейси поднялись на второй этаж. Неожиданно перед ними возник немолодой турок в черном, довольно поношенном европейском костюме и темно-сером свитере, из-под которого выглядывал белый воротничок. У него было угрюмое лицо оливкового оттенка, большие черные усы и живые, зоркие черные глаза. Трейси ожидала, что мрачное лицо преобразит приветливая улыбка. Отнюдь, и девушка почувствовала, что незнакомец изучает ее.

– Это Ахмет-эффенди,[3] наш кахья, то есть дворецкий. Если вам что-нибудь понадобится, Ахмет-эффенди к вашим услугам.

Нарсэл что-то сказала Ахмету по-турецки, и тон ее был почтительным. Они начали подниматься дальше. Нарсэл объяснила:

– Мы с братом живет на втором этаже. Мои комнаты над самой водой, а его – в задней части дома. Я предложила миссис Эрим поселить вас в комнате на третьем этаже, она очень удобная и сейчас пустует.

И вновь Трейси удивил странный взгляд Нарсэл искоса, Словно турчанка ждала ее реакции.

Лестница выходила в огромный, голый и мрачный салон, по которому гуляли сквозняки. Он походил больше на холл, чем на комнату. Высокая голубая изразцовая печь у стены излучала тепло, но в просторах салона оно быстро терялось. Несколько жестких стульев стояли вокруг круглого стола, накрытого красной бархатной скатертью, шелковая бахрома с которой касалась пола. В углах салона были расположены двери, обычные и сейчас закрытые, а в стене, напротив лестницы, – французские, они вели на арочную веранду.

– В старину, – объяснила Нарсэл Трейси тоном экскурсовода, – здесь располагался гаремлик, женские помещения, а мужские помещения, селамлик, находились в более удобных комнатах этажом ниже. Разумеется, женщины могли свободно перемещаться по дому, за исключением тех случаев, когда в нем появлялись посторонние мужчины. Тогда они прятались в свои комнаты в гаремлике и не высовывали оттуда носа.

Она повернула в ту часть дома, что нависала над водой, и на мгновение задержалась перед огромной деревянной дверью с красивой медной ручкой. Ручка, очевидно, выполняла лишь декоративную функцию, потому что засов находился у самого пола. Нарсэл Эрим ловко открыла дверь носком ноги.

Заметив реакцию на это Трейси, она улыбнулась.

– У нас здесь все старомодно. Да вы скоро сами в этом убедитесь. Пожалуйста, входите. Надеемся, вам здесь будет удобно.

Трейси вошла в огромную комнату с высоким потолком. К ее удивлению, мебель из светлого дерева в комнате была вполне современной. Большую часть пола покрывал толстый, золотистого цвета ковер. У стены стоял элегантный туалетный столик со складывающимися зеркалами и стул, обтянутый золотым атласом. Кроме входной, в комнате имелось еще три двери: одна вела в салон, другая, наверное, в соседнюю комнату, третьи, распашные двери, на арочную веранду, которая, похоже, огибала весь дом по периметру.

Мисс Эрим открыла дверь в соседнюю комнату и, показывая туда рукой, сказала:

– Здесь раньше был кабинет мистера Рэдберна. Сейчас комната пустует. Он захотел перебраться подальше от воды. В зимние месяцы в этой части дома довольно холодно, хотя я не обращаю на холод внимания. Мне Босфор никогда не надоедает. Скоро весна, и холод уйдет. А пока, если замерзнете, можете воспользоваться электрообогревателем. Я вижу, Халида уже принесла угли из печи, чтобы разжечь мангал.

Нарсэл показала на огромную медную жаровню, от которой веяло сильным жаром. Мангал был похож на открытый цветок лотоса, в центре его краснели угли. Закрыв дверь в соседнюю спальню и заперев ее, Нарсэл повернулась к гостье.

– Это была комната Анабель, его жены.

Трейси стояла в самом центре золотистого ковра, замерев в ожидании, когда пройдет волна неожиданно нахлынувшего холода. Турчанка наблюдала за ней каким-то загадочным взглядом, будто чего-то ждала. Чего она ждала, Трейси не знала. Может, какого-нибудь комментария по поводу недавней трагической смерти Анабель Рэдберн. Трейси ощутила, что наступил момент, когда ей нужно следить за собой особенно жестко: ни одного лишнего слова о ситуации, возникшей в их пока заочных отношениях с Рэдберном. Она должна держаться как можно более спокойно и естественно.