После трапезы настоятель подозвал молодого паренька, по виду послушника.

— Владко, проводи гостей отдохнуть.

Мы не смогли отказаться от отдыха, и пошли за подростком в помещение, которое служило для приема путников и гостей. Крепкие деревянные кровати, несколько нешироких окон, сквозь которые лучи солнца освещали комнату, большой, тоже деревянный, стол, на нем глиняная вазочка с полевыми цветами, белые покрывала на кроватях и белая вышитая скатерть на столе — все располагало к спокойствию и умиротворению.

После отдыха за нами зашел Владко — отец Агафангел приглашал нас на чай в монастырский сад.

— Прежде, чем вы увидите то, зачем приехали, хотелось бы побеседовать с вами. А беседу вести лучше за чашечкой чая, — настоятель показал нам рукой на скамеечки вдоль длинного стола, на котором стояли самовар, чашки, варенье и какая-то выпечка, по всей видимости, собственного монастырского производства.

— Приятно видеть русский самовар! — Александр Иванович поклонился настоятелю в знак благодарности за приглашение и присел напротив. Мы последовали его примеру и вот уже, с удовольствием отдуваясь, пили густой свежий напиток с тягучим вишневым вареньем.

— Да, время у нас сейчас неспокойное, продолжал отец Агафангел, — война. Недавно дошли известия, что разбомбили римско-католическую церковь Святого Антония в Джаковецах, и мы беспокоимся: не ровен час, и нас разрушат. Уже несколько раз мы подвергались обстрелу. — Священник помолчал. — Стены построим вновь, но люди… их не вернуть. Но пока вроде бы Бог милует.

Постоянное напряжение последних дней несколько растворилось в монастырской атмосфере. Молитвенная, неторопливая, размеренная жизнь монастыря не дозволяла волнам мирских эмоций нарушать стройность внутреннего мира монахов, в коем чувствовались сила, уверенность, спокойствие и любовь. Несмотря на происходившее в стране, монастырь жил полной жизнью, а дополнительные трудности только укрепляли этих людей.

Наш шеф вкратце рассказал настоятелю о цели приезда и о том, чем мы вообще занимаемся.

Отец Агафангел внимательно слушал, медленно перебирая костяшки черных четок в левой руке, изредка еле заметно покачивая головой из стороны в сторону. После рассказа наступила небольшая пауза.

— Вы занимаетесь очень опасным делом, — отец Агафангел обвел нас взглядом и, обращаясь к Александру Ивановичу, начал пояснять:

— Как сказано, «все человеку дозволено, но не все полезно». Вы смелые люди, но вы уж меня простите: не является ли ваша смелость плодом детского, наивного, а точнее, неразумного любопытства? Понимаете ли вы, с чем, с кем имеете дело?

Он снова посмотрел на нас и, не дожидаясь ответа, продолжал:

— Ведь демонический мир непредсказуем, опасен, демоны изворотливы и всегда найдут пути, как обмануть человека, который ими увлекается…

Наш шеф улыбнулся и по-доброму посмотрел на настоятеля:

— Мы не увлекаемся демоническим миром, мы пытаемся изучать ту реальность, которая предстает перед человеком, и лишь путь научного познания неведомого нас интересует.

Александр Иванович оглянулся на нас, как бы ища поддержки.

— Уважаемый отец Агафангел, — обратился к настоятелю Алексей Васильевич, поправляя очки и даже немного привставая на скамье. — Я, знаете ли, — ученый, и в реальность сказочных персонажей не верю, то есть я, конечно, уважаю религию, веру и все такое, — ну вы меня понимаете, — я привык рассматривать вопросы не в области недоказанного. Ведь наукой, извините, ваши демоны, и бесы не доказаны, и мне как-то неловко обсуждать то, чего нет.

Александр Иванович покачал головой в знак несогласия.

— Извините, отче, Алексей Васильевич — материалист, и он готов все принимать лишь после обработки результатов, полученных его приборами, и познавать все опытным путем.

— А позвольте мне спросить, — Анна по школьному подняла руку. — Отец Агафангел, почему, когда речь идет о познании чего-то, относящегося к неизведанному, мистическому, неизученному в области духовного, или паранормального, как мы это называем, все это сразу относят к области исключительно темных сил? Если всё это — проявление, как вы сказали, демонических сил, то где же светлые силы? Или они позволяют нас дурачить, обманывать, а сами со стороны наблюдают?

— Позвольте и мне добавить, — я поддержал Анну, — ведь и в Библии мы имеем множество указаний на то, что даже ветхозаветные люди встречались с паранормалными событиями. Взять, к примеру, огненную колесницу пророка Иезекииля в VII веке до нашей эры или путешествие на огненном облаке пастуха Иова. Я уж не говорю о героях «Махабхараты», где со всей детальной подробностью описывается контакт с высшим разумом, и не только психологический, но и вполне технический. Ведь там зачастую описываются чудеса техники, созданной не человеком, а внеземным разумом. И почему все это относить только к области темного?

— Да… Ну тогда позвольте и мне вас спросить: как вы сами будете определять, какой с вами мир контактирует, демонический или ангельский? — слегка улыбнувшись, спросил отец настоятель, поглядывая на меня.

— Я понимаю Ваш вопрос. Да, мы не святые, мы — обычные грешные люди, не имеющие того духовного опыта, который имели святые, герои, но ведь нами движет жажда познания. Это чувство не имеет корысти и оно тоже от Бога. Ведь что такое грех? Это ошибка, недостаток знания, а вернее, узость мышления. Мы в нашем познании, в наших исследованиях не пользуемся псевдо религиозными, оккультными, колдовскими приемами. Мы считаем, что все чудесное, необычное можно и нужно изучать с позиций рациональных наук. Просто разрыв в познаниях грубого и тонкого миров настолько велик, что необходимо открытие новых законов. Конечно, многие законы тонкого мира будут упразднять, а точнее, дополнять законы грубого мира, но ведь даже самое тонкое, должно из чего-то состоять, из какой-то «материи», а иначе его просто не существует.

— Позволь дополнить, — сказал Александр Иванович. — По большому счету и различные приемы магии или религиозной практики можно описать с помощью научных знаний. Просто мы в этой области не накопили этих знаний. Ведь что такое магические приемы, заклинания, медитации и прочее? Это использование человеческих ресурсов в достижении какой-то цели, но и здесь участвуют материальные силы.

— Увы, не только человеческие ресурсы, но и конкретные духовные личностные силы. И потом: вы все — материалисты? А может быть, атеисты? — спросил отец Агафангел, посмотрев на Александра Ивановича и особо пристально на Алексея Васильевича. Причем посмотрел, так иронично приподняв брови, что мы не смогли не рассмеяться.

— Нет, конечно, мы не атеисты, но и не слепые проповедники того, чего не знаем. Мы представляем мирозданье как плюс-минус бесконечность: духовный мир как — плюс бесконечность, материальный мир — как минус бесконечность. А наш мир — как середина этой прямой. Мы соединяем в себе плюс-минус бесконечность, и конечно мы принимаем, что в этих бесконечностях существуют живые мыслящие личности, принимаем, что существует Личность, создавшая эти бесконечности — бесконечно совершенная Личность — Бог. Хотя… — Александр Иванович потер лоб рукой, немного задумался, — все это очень сложно для восприятия. Бесконечно совершенная Личность — это малопонятно, так как понятие личности уже конечно и определенно.