– Да, конечно, – произношу я.

– Тогда и поговорим про школу.

– Хорошо. Так и сделаем.

– До свидания, Алекс. Береги себя.

– И ты тоже. Прости меня. Прости, пожалуйста.

Просыпаюсь словно от толчка. Мне приснился мой брат Джордж. Опять. Я весь в испарине и тяжело дышу. Пытаюсь нащупать в темноте Джоди, но матрас сдулся, и я отлежал себе руку, так что она совершенно онемела. Охваченный паникой, подскакиваю и принимаюсь отчаянно размахивать ею по сторонам, задевая бесполезной конечностью стену и ножку письменного стола Дэна. Чувствительность возвращается не сразу – как не сразу до меня доходит, что я у Дэна и, кроме меня, в гостевой комнате никого нет. Матрас негромко свистит, выпуская воздух, точно насмехается надо мной.

Утро пятницы. Дэн в ванной напевает песню Тейлор Свифт, и я боюсь даже вообразить, какое именно действие сопровождает этот аккомпанемент. Принимаю сидячее положение, роюсь в сумке в поисках одежды и выхожу в гостиную с французскими окнами, ведущими на крохотный балкончик, куда Дэн каким-то чудом умудрился втиснуть два шезлонга. В закутке расположен миниатюрный кухонный уголок с плитой, холодильником, стиральной машиной и раковиной. Все они сияют первозданной белизной. Дэн не слишком часто ими пользуется. Вся остальная комната представляет собой беспорядочную мешанину мебели из «Икеа», комиксов, игровых джойстиков и звуковой аппаратуры. Большую часть одной стены занимает плоский пятидесятидвухдюймовый телевизор. На экране застыла поставленная на паузу сцена из ГТА-5. Если бы ребята, которые проектировали этот жилой комплекс, увидели Дэна и то, как он живет, они бы, наверное, поздравили себя с успехом. Именно подобного молодого стилягу они рисовали себе в качестве здешнего жильца. Молодого стилягу, которого не волнует, что физически невозможно одновременно открыть холодильник и дверцу духовки, а в раковину не влезает ни один таз для мытья посуды[1]. Для этих целей у Дэна имеется большой контейнер из-под маргарина. Его это вполне устраивает, потому что он все равно ничего не моет, кроме кружек. Питается он большей частью вне дома, максимум – зальет кипятком свою любимую растворимую лапшу или суп. Я совершенно не понимаю, чем он умудряется зарабатывать на эту холостяцкую берлогу мечты. Меня ужасает то, как он живет, бесцельно дрейфуя от одного проекта к другому и балансируя над пропастью современной экономики с риском в нее сорваться. Я бы так не смог. Уже бы не смог. После Джорджа – после того, что с ним случилось, – я поставил крест на своих собственных амбициях. Все померкло, возможные перспективы сомкнулись вокруг меня, точно тюремные стены. Не приходя в сознание, я отучился в университете, потом потянулась череда унылых, но зато дающих гарантированный кусок хлеба работ. Дэн же тем временем оброс кучей знакомств во всевозможных творческих агентствах, которые обращаются к нему, когда возникает надобность в помощи с запуском веб-сайта, открытием клуба или интерьером нового магазина. Хотя я не вполне понимаю, в чем именно заключается его помощь. Впрочем, он такой обаяшка, что его зовут снова и снова. Бристоль – такой город, в котором вечно появляется что-то новое: то центр искусств, то импровизированная торговая галерея из грузовых контейнеров. Дэн, похоже, знаком со всеми, кто вращается в этой сфере; он вечно в гуще событий.

Я, разумеется, страшно ему завидую, а впрочем, завидовал всегда – с тех самых пор, как его семья приехала на нашу улицу в своем ярко-синем «БМВ» и поселилась в соседнем с нами доме. Мне тогда было семь лет. Дэн выбрался из машины – смышленый и шустрый не по годам пятилетка в красных джинсах и желтой футболке поло от «Лакост». Мы с Эммой и Джорджем наблюдали за нашими гламурными новыми соседями из садика перед домом, когда он неторопливо подошел к нам.

– Привет, меня зовут Дэн, а во что вы играете? – протянул он. – Можно с вами?

И мы тут же влюбились в него, как влюблялись все и всегда всю его жизнь. А я, кого я знаю? Знаю Клер и ее мужа Мэтта, у них четверо детей, и это, пожалуй, все, что о них можно сказать. Знаю агентов по недвижимости и ипотечных консультантов. Джоди и Сэма. И все. Почему я не сумел больше ничего? Что за напасть со мной приключилась?

Сэм. Со мной приключился Сэм.

Вернувшись на работу, проверяю электронную почту и обнаруживаю, что в час дня весь офис в принудительном порядке идет на обед в паб. Я, Дэрил, Дженет, остальные двое агентов, Пол и Кэти, а также менеджер Чарлз. Полу с Кэти далеко за тридцать, и ведут они себя так, как будто женаты уже лет триста. Они – единый монолит. Детей у них нет. Вместо детей у них дома. Кажется, они сами даже как-то говорили что-то подобное, не помню точно. Разговаривают они друг с другом так, как будто их отношения – это какая-то затянувшаяся сделка с недвижимостью, рублеными деловитыми фразами. Иногда я случайно представляю, как эти двое занимаются сексом и Пол, лежа на Кэти, выкрикивает: «Мы сейчас обменяемся, мы сейчас обменяемся… обмен состоялся!» Я больше не могу на них смотреть. Чарлзу за сорок, на местном рынке недвижимости он считается неудачником. В его возрасте ему давно уже следовало бы дослужиться до регионального менеджера какой-нибудь крупной национальной сети или по меньшей мере до одного из директоров нашей жалкой конторки. Однако же он по-прежнему сидит на своей должности, корпя над продажами, потихоньку лысея и хирея. Во втором ящике своего стола он держит бутылочку виски – Дженет растрепала об этом всему офису. Сорвался контракт? Надо выпить с горя, чтобы было не так обидно. Милый Боженька, пожалуйста, упаси меня от такой судьбы.

Наш выбор падает на «Кингз хэд», прелестное заведение в тюдоровском стиле, расположенное на вымощенной булыжником улочке неподалеку от порта. Внутри, впрочем, оно ничем не отличается от любого другого британского пивняка. Покоробившаяся деревянная барная стойка, влажная от пролитой выпивки, призывно помаргивающий игральный автомат в углу, всепроникающая вонь мужской уборной с фаянсовыми писсуарами и рассыпанными в них брусочками ароматизаторов. Если бы какой-то косметической компании пришло в голову выпустить архетипический аромат британского вечера вне дома, это был бы именно он: туалетный ароматизатор. Хотя я не уверен, что «L’Eau de Gateau D’Urine» пользовался бы таким уж бешеным спросом. И тем не менее я развлекаюсь этими мыслями, считая секунды до того момента, когда Дэрил примется опять говорить о работе.

Столики в большинстве своем пустуют, так что мы устраиваемся за тем, что у окна, и берем заламинированные меню, предлагающие классический выбор британской жратвы, подаваемой в подобных заведениях: полуфабрикаты, которые разогрели в микроволновке и вывалили на тарелку, в лучшем случае украсив жухлой веточкой петрушки, чтобы аппетитней выглядели. Иногда мне кажется, что в Британии все делается именно так: на автомате и без души. Это не настоящий паб и не настоящая еда, это странная имитация того, что, как людям кажется, они хотят.