стране словесная шелуха — сказались долгие часы, проведённые с «Лекциями по истории КПСС» в руках.

В обращенное к сокурснице поздравление я умудрился вплести не только дифирамбы её уму и красоте (хотя уделил им едва ли не половину выступления). Туда же по наитию добавил восхваление коммунистической партии и правительства. Упомянул успехи Советского Союза в освоении космоса. Отметил «весомый вклад» именинницы в выполнение плана по развитию народного хозяйства СССР на восьмую пятилетку. Отметил её как идейную комсомолку и «настоящего» советского человека.

Привёл в порядок струны — взглянул на обалдевшие лица слушателей. Самодовольно отметил, что не утратил способностей говорить красиво, много и на «правильные» темы. И что по-прежнему способен «пудрить головы» обывателям, особенно не напрягаясь. Мелькнула мысль, заняться в этой жизни политикой, стать комсомольским вожаком или же сделать карьеру партийного работника. «Об этом я подумаю завтра», — мысленно сказал сам себе. Заглянул в искрящиеся от восторга глаза комсорга Пимочкиной.

— … Именно молодежи предстоит настоящая задача создания коммунистического общества, — завершил я свой поздравительный монолог цитатой Ленина. — Ну а теперь, мальчики и девочки… обещанный подарок. Эту песню, Оля, я исполню только для тебя. Она немного похожа на сказку. Я не случайно выбрал именно её. А потому что желаю тебе прожить долгую и сказочно прекрасную жизнь в окружении большой, любящей тебя семьи и многочисленных верных друзей.

Заметил чуть затуманенный взгляд, брошенный Фролович в сторону Паши Могильного (увидел, как тот горделиво распрямил спину, всем своим видом являя иллюстрацию к моим словам о «любящем и верном друге»). Улыбнулся, вспомнив, как когда-то и я любил распушить перед женщинами перья; погладил подушечками пальцев струны. Проиграл вступление — дал время первокурсникам чуть отойти от моей длинной поздравительной речи и сосредоточиться на музыке.

— Я принёс тебе в подарок не тюльпаны, не жасмин…

Руки безошибочно вспоминали нужные аккорды — пальцы не заплетались. А голос Александра Усика легко выдавал правильные ноты. Акустика в комнате меня разочаровала. Сразу же понизил тон. В прошлой жизни я пел неплохо — вполне пригодно для дружеских вечеринок. Но теперь мне казалось (а судя по лицу Светы Пимочкиной — не только мне), что моё нынешнее исполнение сгодилось бы и для большой сцены. Я очень жалел сейчас о том, что не мог послушать себя со стороны.

Песню «Жар-птица» (группы «Браво») на стихи Вадима Степанцова я уже исполнял на дне рождения. И тогда — тоже для девушки (помнил тот вечер отчётливо, будто он случился только вчера). Пел «Жар-птицу» для своей будущей жены. Хорошо выступил: добился в тот раз нужного эффекта. О чём в последствии нисколько не жалел. Даже несмотря на печальное завершение моей семейной жизни. Ведь итогом тех отношений стало не расставание с женой, а мои сыновья — моя гордость.

— … Если ты не веришь в чудо…

Оля Фролович едва ли не впервые с момента нашего знакомства смотрела на меня если и не дружелюбно, то уж точно без антипатии. В мою пользу сыграло не только хорошее пение и правильный выбор песни, но и вскружившее девице голову спиртное. Ольга не ухмылялась, как поступала всякий раз при общении со мной — улыбалась: мечтательно, задумчиво. Я заметил, как пальцы Пашки Могильного будто невзначай прикоснулись к Олиной руке, что застыла на столе (Фролович руку не отдёрнула).

Надя Боброва тоже слушала моё пение. Застыла, распрямив спину и расправив мускулистые плечи. Чуть приоткрыла рот — её напомаженные губы поблёскивали на свету. Вот только Надя посматривала не в мою сторону, а на Аверина. Будто это Славка старательно тянул ноты, рассказывал о том, что принёс именно для неё чудесный подарок — перо жар-птицы. И будто не слушала моё пение, а смотрела в своём воображении чудный фильм с участием летящего на сказочной птице Вячеслава Аверина — улыбалась, покусывала от волнения губы.

— … В день ненастный, в час, когда…

А вот Света Пимочкина смотрела только на моё лицо. Рассматривала мои глаза и нос, губы и подбородок. Словно пыталась запечатлеть их в памяти. И от её пристального взгляда в моей груди тревожно сжималось сердце. В другой раз бы порадовался подобной реакции на моё выступление. Ведь даже тогда, в прошлом, моя будущая жена не смотрела на меня с таким восторгом и обожанием — как на идола. Но сейчас я в подобных восторгах не нуждался. Потому что сегодня не охотился на женские сердца.

К щекам и ушам комсорга прилила кровь. Света едва дышала, словно боялась спугнуть… чудо. А я допевал заключительный куплет и мысленно ругал и себя, и Пашку Могильного. Потому что сообразил: музыкальный подарок — не лучший вариант поздравления. Прежде всего — для меня. «Дурить» комсоргу первого курса голову не входило в мои намерения. Да и на планах Славки Аверина моё пение скажется не лучшим образом (как на отношении Славы к моей персоне).

«Вот такие пирожки с капустой», — промелькнула в голове любимая фраза.

— … И жар-птица прилетит со мной.

Проиграл завершение мелодии (не стал затягивать), накрыл струны ладонью. Старался не смотреть в глаза слушателей. Хотя краем глаза замечал лица студентов. Не сдержал довольную улыбку (всё же и мне не чуждо тщеславие). Поставил гитару на пол, рядом со столом. Сделал глоток из стакана — смочил пересохшее горло. Проделывал все эти манипуляции едва ли не в полной тишине: звуки проникали в комнату лишь с улицы и из коридора общежития — сквозь закрытую дверь.

— Ух, — выдохнул Пашка. — Хорошее поздравление, Сашок. Молодчина! После такого нужно срочно выпить. Как вы считаете, девчонки?

Ольга протянула ему пустой стакан.

— Давай, — сказала она.

Могильный плеснул портвейн в стаканы (мой не пустеющий вновь обошёл стороной).

— За именинницу! — провозгласил он. — До дна.

Спорить с ним никто не стал.

Пашка вылил в стаканы остатки портвейна.

— Не убирай! — сказала Фролович — указала на опустевшую тару.

— Тоже для сока? — спросил Могильный.

Ольга покачала головой. Исподлобья смотрела на Пашку. Улыбалась.

Мне её устремлённый на Пашу Могильного взгляд показался… взглядом кровожадного хищника.

— Будем играть в бутылочку, — заявила Фролович. — Все! И даже не спорьте со мной.

* * *

— Правила игры простые, — говорила именинница. — Да вы все их прекрасно знаете. Разве не так? Но для забывчивых… или для чуточку охмелевших, как я, всё же напомню.

Ольга накрыла ладонью лежавшую на боку бутылку