«Понял. Хорошего полета!»

«Смотри, не забудь!» — предупредила Нита.

Самолет покатился по взлетно-посадочной полосе, радостно взревел и подпрыгнул в воздух.

Нью-Йорк ускользнул из-под крыла, и на его место выплыл бескрайний морской простор.

Самолет разворачивался на посадку, и солнце ударило ей прямо в глаза. Нита вздрогнула. У нее появилось неприятное ощущение, будто лица коснулся не теплый луч света, а холодное лезвие ножа. На самом деле солнечное тепло ощущалось даже сквозь толстое стекло иллюминатора. И все внутри у нее похолодело.

Что-то должно было случиться. Что-то связанное с лучом света, с огнем. Нита покачала головой. «Я просто плохо спала, — подумала она. — Вот и лезут в голову всякие нелепые идеи». Но когда волшебников охватывают непонятные чувства, они не вправе просто отмахнуться от них. Нита заставила себя вновь оживить мелькнувшее чувство тревоги, сосредоточилась на мысли о холоде, об огне, о луче солнца, похожем на нож, нет, на копье…

Ничего из этого не вышло. Она пожала плечами. Самолет закончил разворот и опускался на взлетно-посадочную полосу. Они приземлились в Шэнноне.

Еще через пятнадцать минут самолет подкатил к входу в аэропорт. Вскинув рюкзачок на плечо, Нита прошла к двери самолета, сказала до свидания стюардессе и направилась к турникету паспортного контроля. Она подошла к первому свободному окошку, сунула туда паспорт и улыбнулась сидящему в кабинке мужчине. Это был большой добродушный человек с тяжелым носом и мелкими веселыми глазками. Он со вкусом шмякнул печать, протянул ей паспорт и сказал:

— Добро пожаловать в Ирландию, деточка. Теперь можешь рассчитывать на любую помощь в этой стране. — И добавил по-ирландски что-то вроде: «Шад мил'фаллеха».

Позже Нита увидела эти же слова, написанные над входом в зал ожидания, и прочла: «Cead mil'failte», то есть «сто тысяч приветствий».

— Спасибо, — сказала она этому добряку и отправилась к выходу на летное поле, где уже дожидался самолет, который доставит ее в Дублин.

И этот самолет, почувствовала она, тоже с нетерпением ожидал взлета. Они летели всего один час над пестрящей тысячью оттенков зеленью, над змеящимися меж холмов серебристыми речками, которые вспыхивали медным огнем, когда падал в них луч солнца. Самолет стал снижаться почти сразу после того, как набрал высоту. Уши заложило. Нита глянула вниз — самолет опускался в объятия огромной горной гряды, где ясно виднелись три высящиеся надо всем острые вершины. Мама рассказывала ей об этих трех горах и даже показывала картинку. Одна была вовсе и не горой, а мысом, называвшимся Ослиная Голова. Он вдавался в море, как кулак, положенный на стол костяшками вверх. Дальше, примерно на милю от берега и чуть западнее, поднималась вершина Малой Сахарной Головы, более похожая на холм и вполовину ниже мыса Ослиная Голова. А еще западнее торчала самая высокая гора — Большая Сахарная Голова, или как ее называли ирландцы, гора Виклоу. Она безусловно была самой замечательной — серый каменный конус вершины над зелеными, поросшими вереском склонами. Но ни единого деревца не росло на этих крутых склонах — не могло удержаться.

Самолет пошел влево, устремляясь к аэропорту Дублина. Еще десять минут, и они снова на земле.

Нита подхватила свою сумку, взяла тележку и покатила ее сквозь расступившиеся стеклянные двери, мимо скучающего человека в униформе, который почти механическим жестом указывал прибывшим пассажирам дорогу.

— Нита! — Это была ее тетя Анни. Нита радостно улыбнулась. После того, как ты всю жизнь провел с хорошо тебе знакомыми людьми, а потом — несколько часов с совершенно чужими, увидеть родную тетю необыкновенно приятно. Тетя кинулась к Ните и крепко обняла ее.

Это была крупная седая женщина, широкоплечая, с широкой же улыбкой и широкими жестами. Ее чуть выцветшие серо-голубые глаза сияли радостью. Волосы были забраны назад и торчали забавным коротким хвостиком.

— Как долетела?

— Все хорошо, тетя Анни. Но я здорово устала… И не буду особенно противиться, если мы сейчас же поедем домой.

— Конечно, милая. Ты вышла как раз туда, куда надо. Машина прямо у дверей. — Она вытолкнула тележку на маленькую стоянку для машин.

Утро было свежим и приятным. Небольшие легкие облачка пробегали по блекло-голубому небу. Нита обхватила себя руками и поежилась, удивившись неожиданному холоду.

— Мама говорила, что здесь может быть прохладно, но я, честно говоря, не поверила. Сейчас же июль!

— Видишь ли, моя дорогая, — принялась растолковывать тетя, — это один из самых холодных дней за последнее время. Синоптики говорят, что с завтрашнего дня станет намного теплее: до семнадцати градусов!

— Ничего себе тепло, — удивленно хмыкнула Нита. На Острове, когда она уезжала, было девятнадцать.

— У нас к тому же выпало мало дождей, — продолжала тетя. — И говорят, может случиться засуха, если дождь не пойдет на нынешней или на следующей неделе. — Она чему-то улыбнулась и, подойдя к белой «тойоте», открыла багажник.

Они выехали на дорогу. Ниту позабавило, что тетя ехала по левой стороне: она же привыкла к правостороннему движению!

— Теперь расскажи мне, — потребовала тетя Анни, — как поживают твои родители?

Нита принялась рассказывать, но внимание ее было наполовину поглощено мелькающими за окнами видами. Они вывернули на главную дорогу, или «двойной путь для экипажей», как странно значилось на придорожной надписи. Дорога шла на юг в сторону Дублина и дальше, мимо города, к Виклоу. «AN LAR» было написано на одном из щитов. А под этими словами крупно выведено: «ДУБЛИН: 8».

— Что такое «an lar»? — спросила Нита.

— По-ирландски «центр города», — ответила тетя. — Мы сейчас в пятнадцати милях южнее Дублина… Чтобы пересечь его и добраться до дому, нам потребуется примерно час. Хочешь остановиться и позавтракать в городе? Ты голодна?

— Н-н-ееет, — зевнула Нита. — Я думаю, лучше уж доехать, рухнуть и немного поспать. В самолете я не выспалась.

Тетя кивнула:

— Отоспишься. Просто ты еще не приспособилась к разнице во времени. А Дублин, да и вся страна, никуда не денется, пока ты будешь спать. Успеешь насмотреться.

Они уже ехали через город. Нита поразилась, насколько он был похож на пригород Нью-Йорка. Кроме разве что… Нита заметила, что чуть ли не каждые полминуты повторяет это «кроме». И действительно, все выглядело на первый взгляд привычно-знакомым, но в то же время поражало неожиданными, совершенно непонятными странностями. Вывески, написанные по-английски и по-ирландски, просто очаровывали. Этот необычный язык с массой лишних букв и вдобавок непременными маленькими буковками перед заглавной забавлял Ниту. И произношение… Она попыталась произнести несколько слов, и тетя просто застонала от смеха.

— Нет, нет, — поправляла тетя Анни. — Если ты попытаешься произносить ирландские слова так, как они написаны, то просто сломаешь язык или свихнешься.