— Это все, что у меня есть. Пусть будет, как вы хотите.

Мистер Каннингтон живо подобрал серебро.

— Иди за своими вещами, Колин, и жди мистера Куинси у ворот.

Колин медлил, ожидая от Куинси распоряжения или одобрения, боясь, как бы его не выставили с вещами за ворота и не бросили одного.

Джек Куинси провел рукой по губам, чтобы скрыть улыбку. Да, в этом настырном парнишке-задохлике что-то есть! Он определенно нравился ему.

— Иди спокойно, малыш! Собирайся. Я не уеду без тебя.

Колин посмотрел Джеку Куинси в глаза, удостоверился, что тот говорит правду, повернулся и вышел из комнаты, неся свое достоинство, как доспехи.

Куинси проводил его взглядом. Убедившись, что Колин его не услышит, он повернулся к директору:

— Держитесь, Каннингтон! Если парнишка умрет раньше, чем «Морская танцовщица» доберется до Бостона, я вернусь сюда и разнесу и вас, и ваш работный дом. — Если же он доживет до Бостона, то потом… — Он умолк, пожал плечами. — Что будет потом — это уже не важно.

«Морская танцовщица» вышла из Лондона с опозданием на три часа. Все это время Колин со страхом ожидал, что кто-нибудь из Каннингтонов передумает или что сам Джек Куинси вдруг поймет, какую невыгодную сделку он заключил.

Тугой узел в животе у Колина начал рассасываться лишь тогда, когда очертания английского берега скрылись за горизонтом.

Они были уже на полпути к Америке, когда мистер Эллиот Уиллогби прибыл в Лондон из Роузфилда и начал наводить справки о местонахождении работного дома для подкидышей и сирот Каннингтонов. Адвоката особенно интересовала информация о троих детях — братьях по фамилии Торн.

Лондон, июнь 1841 года

Удар грома поднял его из постели. Колин еще не спал, по крайней мере не успел заснуть крепко, но он с большой неохотой выбрался из-под одеяла, осторожно освободившись из-под длинных красивых ног, закинутых поперек его бедер.

Он тихонько подошел к окну и раздвинул старые выцветшие занавески. Молния рассекла небо пополам, и на какое-то мгновение его обнаженное тело осветилось ослепительно белым светом. Он приложил ладонь к стеклу. Через несколько секунд прогремел гром, и он почувствовал, как дрожь пронизала его руку от плеча до запястья.

Его брюки лежали на подлокотнике единственного кресла в комнате. Он добрался до них и натянул на себя. Очередная вспышка молнии выхватила из темноты кровать, с которой он только что встал. Его подружка сладко спала, уютно посапывая. Это неплохо! Он открыл защелку и распахнул окно. Значит, будет время вспомнить ее имя.

Теплый влажный воздух хлынул в комнату, и Колин жадно вдыхал его, подставив голову под живительную струю. Подогнув под себя ногу, он уселся на подоконник и оперся руками о колено. Первые крупные капли дождя упали ему на плечо, не долетев до земли. Он не двинулся с места. На фоне дождя были видны очертания его руки и локтя. Одна капля повисла в волосах на затылке, сверкая, как бриллиант.

Колин, откинувшись, оперся на оконную раму. Очередной удар грома прогремел, как ему показалось, прямо в его теле, пронизав его от пяток — через ноги и грудь — до самой макушки. Он глубоко вздохнул, и ему почудился запах моря. Уже восемь дней как он пребывал на берегу, но уже на третий день он был готов снова вернуться на корабль.

Дождь усилился. Это уже были не крупные капли, а сплошная стена из тонких струй. Хотя сила их была гораздо меньше, чем когда он стоял за штурвалом «Таинственного Ремингтона». Там дождь колол как иголками, а грохочущие волны захлестывали леер клипера и вполне могли смыть в море зазевавшегося новичка.

Комната, которую предложили Колину в гостинице «Случайный каприз», смотрела окном на дорогу в Лондон. В этот час там было тихо. Колин попал на последний экипаж из Лондона, прибывший сюда до наступления темноты. Они с Обри Джонсом были единственными, кто вышел на этой станции. Обри тут же положил глаз на служанку, которая подавала ему обед, и они вскоре удалились в его комнату. Колин ожидал, что будет спать в одиночестве, но у этой служанки вдруг объявилась сестра. Здоровое соперничество между родственницами, похоже, устраивало всех постояльцев, кто нуждался в любовных утехах в верхних комнатах «Случайного каприза».

— Эй, ты там! — раздался сонный плаксивый голос с кровати. — Живо отойди от окна! Мало того что сам нарвешься на неприятности, так еще и на меня накличешь беду.

Колин не шевельнулся и даже не посмотрел в ее сторону. Тогда она, опершись на локоть одной руки, другой, похлопала по постели рядом с собой.

— Ну, иди же к своей Молли! Ну же, мой сладенький!

Ага, значит — Молли. Так, значит, ее зовут.

— Спи, спи, — сказал он голосом, прозвучавшим отнюдь не любезно. Колин Торн привык отдавать приказы.

— Чего ты лаешься? — ответила Молли, впрочем, вполне миролюбиво. — Наверное, мало я тебя щекотала — вот и не спится! Так я не против и еще побаловаться! — Она широко, во весь рот, зевнула. — Если тебе нечем заняться.

«Как было хорошо, когда ты молчала!» — подумал Колин. Он перевел взгляд с пустынной дороги в глубину комнаты. Но его внимание привлекла не Молли, а лохань с водой, приготовленная для него уже несколько часов тому назад. Он никак не мог выбрать время воспользоваться ею, а сейчас почувствовал, что просто погибнет без нее.

— Если тебе нечем заняться, — сказал он, передразнивая ее, — подогрей мне воду для ванны!

Молли от таких слов просто подскочила в постели, даже не пытаясь прикрыться простыней: ее полные груди тяжело колыхались, а весь вид являл собою негодование.

— Так ты выгоняешь меня из своей постели? — Такого Молли еще никогда не видывала.

— Я говорил тебе — спи, а ты не послушалась, — равнодушно произнес Колин и отвернулся.

Ему почудилось под окнами какое-то движение. Он посмотрел вниз, но там никого не было. Может, кто-то подъехал к гостинице? Но где тогда почтовый дилижанс, лошади? Слабо хлопнула входная дверь, подтвердив подозрение Колина о прибытии нового постояльца. Наверное, одинокий путник, застигнутый непогодой. Колин мог бы его успокоить. Дождь уже пошел на убыль, гром и молния стали явно удаляться на юго-восток от гостиницы.

Молли была готова вытолкнуть Колина в окно, но тут вспомнила, что он ей не заплатил.

— Возьми на тумбочке, — сказал Колин.

— Ты еще и мысли читаешь, проклятый!

Молли взяла приготовленные для нее монеты и сползла с постели. Зажав деньги в кулаке, она стала одеваться.

— Моя сестра рассказала мне, зачем вы с дружком прибыли сюда, — заявила она. — И я пришла к тебе… я думала, что должна ублажить человека, который вот-вот будет смотреть в глаза смерти. Ну и ладно! Мне теперь наплевать, куда его светлость загонит тебе пулю: в голову или в сердце.

— Если сможет куда-нибудь попасть, — сухо сказал Колин.