правда, бить не стал, мало ли, думаю, нельзя, наверное, бить по лицу при гипертоническом кризе… Не криз? И даже не давление? Всё же нервы? Вы уверены? Хорошо, хорошо, извините, я Вас понял. Простите, не хотел Вас обидеть. Просто странно, с чего это он так разнервничался… Я ведь даже не успел ничего сказать… Замечание? Какое замечание? Я ему сделал замечание? Да нет же! Я хотел сказать, что намерен сделать ему одно замечательное предложение, и даже не успел договорить, как он… Вы полагаете, он решил, что я собирался сделать ему замечание? И что, этот обморок… Так он, выходит, испугался замечания?! Вы уверены?! Ах, да, да, простите, ради бога, вырвалось! Нет, я вполне уверен в Вашей компетентности… Ещё раз простите… Да, а что же всё-таки с Утконосовым? Привели в чувство, напоили валерьянкой и отпустили? Угу… Вон как… Ясно. Да, я Вас понял. Что ж, спасибо Вам большое! Простите, что потревожил! И Вам всего доброго!..

(Кладёт трубку. После паузы, сам себе)

Ну надо же: упал в обморок от страха! Бывает же такое…

В это время рядом с ним уверенно плюхается на сиденье Второй Пассажир, тоже с телефоном возле уха.

ВТОРОЙ ПАССАЖИР (говорит по телефону). Вот ты мне, дружище, что хочешь говори, а я тебе скажу так: как себя с начальством поставишь с самого начала, так дальше и жить будешь. Начальник должен знать своё место. Сидит он в кабинете, весь такой важный, вот и пусть сидит. Всё равно от него толку – ноль. И никакому начальнику не позволяй себе на шею садиться! Начальников много, а ты один, твоей шеи на всех не хватит. И не для того она, шея твоя, предназначена, чтобы на ней начальники ездили. Начальника нужно держать в кулаке! Он тебе – слово, ты ему – два. Он тебе – пять, ты ему – десять. Кто бы перед тобой ни был, стой на своём. Режь правду-матку! Лизоблюдов много, а ты один, к тебе прислушаются. Главное – не бойся. Начальство, оно только с виду такое грозное, глаза пучит да щёки надувает; а как его за горло возьмёшь, как его матюками обложишь – куда чего и делось, сразу сдувается, лапки кверху. Это вот сегодня, значит, случай со мной вышел. Вызывает, слышь, меня к себе начальничек мой, нос с очками. Ну, захожу я в кабинет, сажусь в кресло напротив него и киваю: мол, давай, начинай свою бодягу! Да, вот прямо так, как тебе рассказываю, так всё и было. Ну, он, значит, тык-мык, туда-сюда, не знает, как и начать; мялся, мялся, потом и говорит: я, говорит, по Вашей работе, говорит, имею, говорит, замечание… Это мне – замечание?! Ты представляешь, нет?! Мне, Утконосову, – замечание?! Ну, я молчать не стал, не такой я человек, чтобы молчать перед начальством, встал, значит, и говорю ему прямо в лицо: это какое такое, говорю, ты ко мне замечание имеешь?! Да моргал я, говорю, на все твои замечания!.. Да, прямо так и говорю… Да я, говорю, тебя в упор не замечаю, не то что, говорю, твои замечания! Это, говорю, для других ты – важная шишка на ровном месте, Филимонов Денис Валерьевич; а для меня ты, говорю, – Охламонов Редис Вареньевич!!!

Рассказчик явно намерен продолжать в том же духе, но в это время Первый Пассажир, слышавший весь монолог, непроизвольно издаёт горловой звук, отчасти похожий на рычание. Второй Пассажир машинально бросает взгляд в его сторону и вдруг, вздрогнув, разворачивается к нему всем корпусом.

ВТОРОЙ ПАССАЖИР. Здрав… вствуйте, Редис Варе… Денис Вале…

ПЕРВЫЙ ПАССАЖИР. Виделись, Крысохвостин!

ВТОРОЙ ПАССАЖИР (машинально). Утконосов…

ПЕРВЫЙ ПАССАЖИР. Крысохвостин!!! Это я тебе, Крысохвостин, говорю как Охламонов Редис Вареньевич!!!

Второй Пассажир хватает ртом воздух и обмякает на сиденье.

ПЕРВЫЙ ПАССАЖИР. Эй… Крысохв… тьфу! Утконосов! Эй! Ты чего, опять в обморок упал?! Да что ж такое… Наказание мне с тобой, Утконо… нет, всё же Крысохвостин!

(Достаёт телефон)

Алло, "Скорая"? Мужчина, средних лет, обморок. Трамвай номер тринадцать, остановка "Вокзал"… Говорит Охламонов Редис Вареньевич…

СЦЕНА СЕДЬМАЯ

Кондуктор

КОНДУКТОР. Ну вот и ещё один день подошёл к концу!.. Всего лишь несколько минут назад закрылись двери за последним пассажиром, покинувшим салон. Или, если угодно, – за последним актёром, покинувшим сцену. Ведь если правдиво знаменитое изречение, гласящее, что "весь мир – театр", то отчего же театром не может стать трамвай? Одному кондуктору известно, сколько здесь ежедневно разыгрывается драм – и какими комедиями в итоге они оборачиваются; сколько статистов мечтают об амплуа героя-любовника – и добросовестно отыгрывают свои роли в массовке в "часы пик"; сколько здесь комических старух, когда-то бывших примами, и сколько юных прим, уже сейчас похожих на комических старух… На сегодня представление окончено, но завтра наш театральный трамвай вновь распахнёт двери для всех желающих принять участие в этом спектакле. И послезавтра. И каждый день. Ведь спектакль этот вечен. Всё в нём течёт, меняется, повторяется по сути, никогда не повторяясь по форме; уходят одни актёры, приходят другие, меняются роли и предлагаемые обстоятельства, но представление продолжается. Ведь если спектакль ставит сама Жизнь, то ему никогда, никогда не наступит

КОНЕЦ.

Николай Николаевич ЛИСИН, май 2023 г.