уже сильно позади. Лишь изредка трасса выпишет такой зигзаг, что подставит правый бок автомобиля его апельсиновым лучам. А там, где вечернему солнышку удаётся выхватить ещё и открытый ствол дерева – обнаружат себя его необыкновенные рыжие оттенки.

Миновали реку «Северский Донец». Ни волн тебе, ни зыби. В зеркальном покое воды отразились почти уснувшие речные берега, которые вместе с совсем коралловым солнцем засыпали среди таких же коралловых, но отражавшихся в воде, облаков.

Открыли люк на крыше, и в него стало видно огромный летящий самолёт с двумя белыми облачными дорогами позади.

Ещё минута – и начнутся сумерки. Время тёмных полутонов и покоя…

Мы продолжаем движение, между тем как природа устраивается на ночлег, постепенно приглушая свет, как в кинозале перед фильмом: с минуты на минуту зрители успокоятся, и зал будет жить единым дыханием событий ожившего экрана.

Так же и в природе – всё вокруг будет слушать и смотреть дыхание ночи…

По нашей дорожной полосе от нас убегают красные огни стоп-сигналов, а навстречу летят белые лучи фар – как вены и артерии живого организма. Лишь они не уснут этой ночью…

А самолёт уже далеко-далеко – только по двум полоскам на небе и можно найти его.

Я желаю ему счастливого пути.

Я всегда так делаю. И буду так делать – всегда!

* * *

А вот и тучки дождевые появилась – набрякшие, сизые, видно, что придётся ждать нам дождик этой летней ночью.

Половина девятого – едем шесть с половиной часов.

Дождём пока не пахнет, да и сносит дождевые тучки влево, на восток, хотя дождик был бы очень кстати – смыл бы дорожное амбре от раскалённого асфальта и втёртых в него шин.

А может, и не нужен пока дождь? Вот доедем – пусть тогда льёт!..

Ехать ещё 513 километров. Всё будет зависеть от «узкого горлышка» трассы под Ростовом.

Одно тёплое маленькое море, но какое огромное количество уставших за зиму людей со всех концов страны едут к нему. Можно было бы и расширить эти несколько километров до того места, где дорога делится на две ветви, одна из которых держит направление на Новороссийск, а другая – сворачивает на Анапу.

Сумерки, между тем, сгущаются. Деревья теперь почти чёрные на белёсом небе. Дождь остался позади и слева.

А мы катимся, катимся и катимся по красной стороне дороги.

6

Долго едем…

Уже совсем темно. Светит только дорожная разметка и огни машин.

Осталось 450 километров.

Игорь зевает, и я снова пою! Я пою! Пою не так, как меня «неучили» в фольклорном коллективе. Я пою высоко и неправильно – я вокализирую.

Пою свои любимые есенинские романсы, песни из старого кино, и мне нравится…

– Бабуля, зачем ты меняешь голос, когда поёшь? – спрашивала меня когда-то Ева.

– Так правильно. Так нужно.

– Но твой голос, как у птички, а ты поёшь как-то грубо.

Я тогда ничего не ответила…

Мне долго было не до песен. Настроение было не то. А самое главное, я потеряла свой голос. Я не могла нормально спеть ни одной песни, кроме тех, что были разучены вторым голосом…

Сегодня ночь с 20 на 21 июня – самый длительный белый день и самая короткая ночь.

Мы встали в «пробке» под Ростовом. Еле ползём…

Нам предстоит ещё 6 часов пути. За последние 40 минут мы проехали всего 11 километров.

«Пробка» закончилась…

Ничего нового: обычный ремонт активной трассы в удобное время года и суток для ремонтников.

Нам ещё повезло. На встречной полосе, в обратном направлении, «пробка» длиннее раза в три. Вряд ли дорожные работы закончат за десять дней, поэтому нужно морально приготовить себя к длительному стоянию и ожиданию на обратном пути. И если повезёт проскочить « горлышко трассы» быстро, то это будет маленькая нечаянная радость.

На обочине сгрудились закусочные, пирожковые, чайные…

Ой, мамочки мои! «Макдональдс»!

Сейчас налупимся вредной еды и поспим часок! Я с утра как та коза: «не пила, не ела, лишь бежала через мосточек, ухватила кленовый листочек!»…

И, конечно же, мы не смогли удержаться от вредных «чикен-микен-соус-шмиген-гамбургеров», картошки, курицы и колы.

Чревоугодие не просто так назвали грехом. Он притупляет всё. В том числе и бдительность, и зоркость, и внимательность. Как всякий грех – расслабляет и выводит из строя.

Всё – глаза смыкаются. Сил на то, чтобы быть штурманом и следить за дорогой, не остаётся.

Рядом с рестораном моргает огнями уютный гостиничный номер, расположенный прямо над заправочной станцией. В буквальном смысле слова посетители отдыхают на пороховой – а если быть точным – бензиновой бочке…

Звоню в дверь.

– Сутки проживания в номере стоят 2800 рублей, – удостаивают меня ответом.

– Зачем нас сутки? А на пару часиков нельзя? – спрашиваю я.,( ведь 2800 рублей – это два дня отпуска).

Не получив на свой вопрос вообще никакого ответа, отъехали к группе таких же малобюджетных путешественников, открыли люк и заснули, глядя в ночное небо.

Сколько нужно для того, чтобы восстановить силы? Оказалось, что ровно 41 минута. До рекорда Штирлица6]]]] нужно ещё потренироваться…

Оказалось, что отдыхали мы в Ростове. И перекусили мы в Ростовском «Макдональдсе», и чуть поспали тут же…

Когда-то услышала анекдот: «Жена звонит мужу: – Дорогой, ты в моей машине навигатор трогал? – Да, я смотрел, как доехать до Ростова. – Поздравь меня, дорогой! Я – в Ростове!».

Я тоже теперь в Ростове, но это – точно не заслуга навигатора.

Мы едем дальше…

Курс – на Анапу. Нас ждёт море. Оно так давно и долго нас ждёт. Не стоит заставлять его ждать больше нужного. Всё должно случиться вовремя.

7

Уже долго едем…

Во время коротенького сна мне сегодня снилась «дорога скатертью». Я думала: «К чему всё это: ковры длинные в коридорах настелены, потолки сводчатые как в старину, и провожатый, который заболтался со мной и головой обо что-то на пути ударился…».

Так вот же она – «дорога скатертью»: небо – свод, а провожатый – навигатор, который взял и замолчал. Наглухо замолчал, но только не помню, чтобы он обо что-то ударялся…

Переезжаем Дон. Пахнет рекой и ночью. Малость потрясывает. Навигатор сошёл с ума – постоянно показывает в обратную сторону. Сети нет…

Спасибо местным ночным аборигенам: они нас успокоили, что едем мы правильно. Но мужу – как всякому собранному и серьёзному человеку – нужны