Матушка приехала в столицу без предупреждения и столкнулась у меня дома с "господином" Дэйвом Мафином. Он совершенно очаровал мою родительницу, и они мило обсуждали будущую свадьбу, пока я не напомнила, что Дэйв еще не сделал мне предложение. Дэйв ответил, что за этим дело не станет, и через два дня явился с кольцом. Кольцо выглядело старомодно, а проверив его на магию, я услышала отчетливый след заклятия "королевское благословение" — магии, присущей старым аристократическим родам. Сам Дэйв магией не обладал, а уроки по истории рода, судя по всему, пропускал мимо ушей, поэтому попался. Будучи прижатым к стенке — в буквальном смысле слова — выложил правду о своей персоне и тут же был вышвырнут за дверь. Он еще ходил ко мне какое-то время с букетами и просьбами поговорить, но мое разочарование было слишком велико. Аристократический бездельник, живущий на ренту с семейных вкладов! Нет, такого счастья мне не надо.

Узнав о нашем расставании, матушка негодовала. Сначала дочь отказалась от прекрасной партии с сыном ее подруги, теперь — от аристократа!

Это она еще не знала о владельце аптеки, с которым мы встречались восемь месяцев, пока я не поняла, что мы слишком разные и вместе будем несчастливы. Или, по крайней мере, буду несчастлива я.

Ожидание затягивалось, и я откинулась на высокую спинку стула, прикрыла глаза и погрузилась в размышления об извечной проблеме отцов и детей.

Я не хотела разрывать отношения с родителями, но старалась приезжать в наш городок на один день, чтобы свести нравоучения к минимуму. Хорошо еще, что в этот раз мне не стали выговаривать за шляпку вместо скромного капора и укороченную юбку, поднимающуюся над щиколотками аж на целую ладонь. В прошлое посещение мой вид вызвал форменный скандал. За шляпку меня назвали малоприличной кокоткой, за юбку — подавальщицей из рабочих кварталов. Никакие аргументы вроде того, что столичная мода ушла на годы вперед провинции, а платья до земли носят лишь те, кто ведет праздный образ жизни, ничто на родителей не действовало, и мне пришлось сбежать из дома, хлопнув дверью, намного раньше срока.

Удивительно. До Огнонвилля, моего родного городка, из столицы всего пять часов на поезде, а живут огнонвильцы так, будто и не было последних ста лет. В столице самостоятельные образованные женщины не были большой редкостью, хоть и встречали порой непонимание, а то и порицание современных нравов. Для провинциального Огнонвилля мой образ жизни все еще был, как выразилась матушка, странным.

Пять лет назад, когда я закончила первый курс магмеда и приехала на каникулы, меня попытались выдать замуж. Я была юна и неопытна, купилась на хорошее воспитание и приятные манеры господина Ферста. Я опомнилась, когда у меня на пальце засверкало кольцо, и обе семьи принялись обсуждать планы на жизнь. То, что в этих планах не звучало моей работы в лечебнице, меня не сразу насторожило. Я считала, что не стоит упоминать об очевидном. Но когда господин Ферст пожелал назначить свадьбу на осень, я удивилась:

— Я не смогу приехать в октябре. У нас первая практика в лечебнице, меня не отпустят.

В гостиной повисло молчание. Мои родственники, настоящие и будущие, недоуменно переглядывались.

— Милая, о чем ты говоришь, о какой практике? Неужели ты собиралась возвращаться в академию? — заговорил господин Ферст.

Мне понадобилось несколько мгновений, чтоб прийти в себя от новых сведений, еще несколько — чтоб сложить такой ответ, который бы не оставлял двоякого толкования моих соображений на сей счет.

Комната наполнилась гневными криками, фальшивыми полуобморочными стонами, стуком кулаков по столу, и лишь когда мой жених позволил себе схватить меня за руку, чтоб притянуть поближе и прошипеть о неподобающем поведении его невесты, он получил кулаком в глаз, и все внезапно стихло. Воспользовавшись паузой я сняла с пальца кольцо, бросила в пострадавшую физиономию господина Ферста и ушла к себе укладывать вещи.

Со временем мы с родителями помирились, и когда я приехала на два дня в Зимнепраздник, мы уже не упоминали о произошедшем, только матушка порой удрученно качала головой. Тогда же она в первый раз высказала мне укор по поводу длины юбки. Попробовали бы они побегать по лаборатории или работать в прозекторской, подметая подолом пол.

Я была одной из лучших на курсе, училась на королевскую стипендию, и после окончания мне немедленно предложили место младшего лекаря в столичной лечебнице. Это было обычной практикой — корона оплачивала обучение лучших студентов магмеда в расчете на то, что они отработают хотя бы несколько лет на благо государства, в муниципальных или военных лечебницах. Таким образом о том, на что жить, я могла не волноваться.

Отказавшись от жениха я пыталась устроить личную жизнь самостоятельно. У меня получалось немногим лучше.

Аптекарь был приятным молодым человеком, уважающим лекарей в моем лице, мы с ним близко сошлись, и он уже начал поговаривать об общем будущем… но слишком быстро потерял любознательность и интерес к новому в этой жизни. Мне начало казаться, что ему не тридцать, а по крайней мере в два раза больше, и я решила, что нам с ним не по пути. Мы расслались добрыми приятелями.

Следующий мой кавалер, Дэйв Мафин, увы, оказался не тем, кем представлялся вначале.

Но по крайней мере, ни аптекарь, ни Мафин не пытались меня перекроить.

В следующей попытке я снова крупно ошиблась.

Господин Ковпанк был одним из моих пациентов. Мы с доктором Вичестером собрали кости его правой ноги, пострадавшей от пьянства возницы. Двое других прохожих отделались легче, но всех привезли к нам. Меня подкупило, что господин Ковпанк отослал некоторую сумму жене и детям этого пьяницы — того посадили в тюрьму, обрекая семью на нищету. Господин Ковпанк пригласил своего поверенного и дал ему наказ помочь обездоленной женщине с разводом и устройством в новой жизни.

Стоит ли говорить, что едва господин Ковпанк обратил на меня мужской интерес, как мое сердце растаяло.

Но я не льстила себя надеждами — мой пациент происходил из той же местности, что и я, и даже если наши родители не знали друг друга, у них наверняка есть общие знакомые. А мой образ жизни для провинциального городка