– А? Что?

– Андрей! Очнись, наконец! Сколько можно?!!

– Настя, ты о чем?

– Эта женщина хочет меня убить, я знаю!

– Кто? Рара? – он едва не расхохотался. – Да зачем ей это надо?

– Из-за тебя! Она уже старуха, а мне только двадцать! Я же вижу, с какой завистью она на меня смотрит!

– Она и в двадцать-то не была красавицей, – усмехнулся он. – Если Рара и завидовала таким высоким длинноногим блондинкам, как ты, то это давно прошло.

– Андрей, ты, что, не понимаешь?! Мы уже объявили о нашей свадьбе! Она не может оставаться в этом доме!

– Милая, это ты не совсем понимаешь, – сказал он, как можно мягче. – Рара – мой пресс-секретарь. Это работа, и только.

– Зачем ты мне врешь?!

Настя отбросила одеяло и вскочила. Он окинул оценивающим взглядом ее фигуру и вынужден был признать, что женщинам есть чему позавидовать. В двадцать лет любая хороша, потому что молодость есть молодость, а уж высокая блондинка без грамма жира на стройном теле, так вообще сказка. Если Насте бог что-то и не дал, то пластические хирурги и стилисты легко это подправили. Импланты, вставленные в грудь, и закачанный в губы гель довершили образ секс-символа, а наращенные волосы и их цвет, а-ля платиновая блондинка, добавили Насте яркости. Можно было сказать, что в спальне Ромашова стоит сейчас Само Совершенство. Жаль только, что оно дурным голосом орет:

– Она твоя любовница! Это все знают! Вы вместе вот уже тринадцать лет!

– Двенадцать, – машинально поправил он. – Я ее год добивался.

– Ты хочешь меня упрекнуть в том, что я легла с тобой в постель в первый же день?!

– Настя, не передергивай, – поморщился он. – Она это она, а ты это ты.

– Ты знаешь, что она сказала мне сегодня, когда я вышла к завтраку? – трагическим шепотом спросила Настя.

– Что?

– Она сказала мне: «Доброе утро»!

– Это говорит о хорошем воспитании.

– Это говорит о том, что она меня ненавидит! Ты бы слышал, какимтоном она мне это сказала! «Доброе утро»! Понятно, что оно не будет для меня добрым! И вот, пожалуйста! Я опрокинула чашку кофе на новенький айфон!

– Да, это трагедия, – с иронией сказал он. – И виновата в ней Рара.

– А я тебе говорю, что она навела на меня порчу! Меня позавчера не утвердили на роль! И вообще: последнее время все идет не так!

– А ты бы обратилась к ней за помощью. Рара очень умная женщина. Вы бы вместе проанализировали ситуацию, и быть может, дело не в порче, а в тебе? Ты немножко не так себя повела, и поэтому…

– Замолчи! Ты ничего не хочешь для меня сделать! Ничего!

– Милая, ты не права.

– Тогда пусть она уедет!

– Мы живем здесь вот уже десять лет…

– Мы?! Ты сказал мы?!

– Она выбирала для меня этот дом, – тихо напомнил он. – Как сначала выбирала роли. Я обязан ей всем.

– Ты хорошо ей платил. Ты даже ее трахал! Да пусть она будет тебе благодарна!

Благодарна?!..

«Он смотрел на нее тем умоляющим взглядом, который сводит женщин с ума»

– Нет, этого не будет никогда!

– Но почему?!

– Не будет, и все, – отрезала она.

– Ты меня не любишь?!

– Господи, какая любовь?! Ты о чем? Ну, хорошо. Я просто люблю другого.

– И кто он, этот другой?

– Лёва, зачем тебе это?

– Я не Лёва, я Андрей!

Она посмотрела на него удивленно:

– Похоже, ты начинаешь проявлять самостоятельность. Пора тебе выбить настоящую мужскую роль.

– И как ты это сделаешь? – он схватил ее за руку. – Покажи!

– Ты, в самом деле, хочешь это знать?

– Да!

– Я просто попрошу, – она улыбнулась своей странной, сводящей с ума улыбкой и положила руку ему на плечо.

Совсем, как тогда, во время их первой встречи. И не так. Провела ладонью, до локтя, заскользила пальцами по предплечью и, остановившись на его ладони, легонько ее сжала. А потом отпустила и погладила. И вдруг ее рука замерла. Он почувствовал силу и нежность ее прохладных пальцев. А сами их кончики были жгуче-холодными, казалось, у него на ладони лежит горсточка льдинок. В такую жару, после утомительного дня, показавшегося Ромашову бесконечным, это было особенно приятно. – Останемся друзьями, – тихо сказала Рара. – Твои дела идут в гору, чего тебе еще?

– Я хочу знать, зачем я тебе, если ты не хочешь быть моей женщиной?

Она на минуту задумалась. Они сидели в кафе, куда зашли после только что завершившихся съемок. Вечером, уже после девяти, Рара приехала из офиса кинокомпании «Денебола» на съемочную площадку, навестить своего любимого актера. Он заподозрил, что ее прислал генеральный продюсер, с которым она по-прежнему спит. Узнать, как себя чувствует главный герой? Насколько устал господин Ромашов, и в какой он вообще нынче форме? Он, действительно, устал, поэтому хотел эту женщину сильнее, чем обычно. Смертельная усталость мешала ему контролировать свои чувства.

– Зачем я тебе? – с нажимом повторил он свой вопрос.

– Хорошо, я объясню. Сейчас все только начинается, кинематограф будет бурно развиваться, как и все остальное. Потому что появляются сумасшедшие деньги. Их будут во что-то вкладывать, или в кого-то. В обществе же сейчас сплошная мешанина. Со временем все его члены распределятся по своим нишам, и наступит порядок. А потом скука. Желание перемен. И начнется новый цикл. Но сейчас – самое начало всего. Нулевые они и есть нулевые. Вот и надо вмешаться в это распределение. Есть место секс-символа, как есть место всенародно любимой певицы, главной балерины или самого тиражного автора. Это место кто-то должен занять, просто потому, что оно есть, и на него нужен человек. И он, этот человек, не в вакууме живет. У него есть связи, друзья, родственники. Чем больше его лобби, тем больше у него шансов попасть на заветное вакантное место. Новому времени нужны новые идолы.

– А что требуется от самого человека?

– Вот тут мы дошли до сути. Покладистость и сговорчивость. Лояльность. Независимые и строптивые никому не нужны. С ними трудно. Ну и, разумеется, желание чего-то добиться, работать.

– При первой нашей встрече ты сказала, что я мягкий, – усмехнулся он. – Этим и обусловлен твой выбор?

– Отчасти, – улыбнулась Рара. – Ведь когда ты будешь на вершине успеха, ты же не забудешь тех, кто тебя туда поднял? Не беспокойся, за каждый скормленный витамин я потребую с тебя массу маленьких услуг, – пошутила она.

– Но я хочу ответную услугу. Всего одну.

– Какую?

– Я хочу с тобой спать. Разве ты сама в этом не заинтересована? Это привяжет меня к тебе и будет гарантией того, что я буду делать все, что ты скажешь.